Екатерина Соловьева - Вечерняя звезда

Пока я фиксировала несуществующие ошибки строителей и архитектора, он ходил кругами, прикладываясь к здоровенному стакану, и смотрел двусмысленным взглядом. Хотелось побыстрее убраться с линии огня.

– И, кстати, окно не открывается, – заявил он и опрокинул себе в лицо лёд из стакана в попытке выцедить последние капли.

С трудом дотянувшись до оконной ручки через придвинутую к подоконнику консоль, я… почувствовала руки на бёдрах. И не только руки.

– Евгений, прекратите, пожалуйста.

– Что такое? – шутливо произнёс он, дыша мне в ухо бутылкой виски.

– Прекратите. Пожалуйста.

– Тебе же нравится.

– Нет. Я прошу вас остановиться.

Останавливаться заказчик не собирался. За время общения с нашей студией он, конечно, стабильно проявлял себя хамом и психопатом, но такого я не ожидала! Попыталась освободиться. Однако пьяный – не значит слабый. Он был тяжелее килограммов на пятьдесят и выше на голову. И начал задирать мне юбку. Я отпихнула его изо всех сил, но не убежала далеко – до прихожей. Он поймал и ударил. Целился в лицо, выпивка дала о себе знать, он покачнулся и попал в плечо. Я вмазалась в дверь туалета. Ушиблась затылком. Повезло, что Феня настоял на наружном открывании двери, иначе влетела бы прямо в унитаз. Евгений потащил меня в гостиную. Очевидно, алкоголь был для него спусковым крючком, снимающим любые маски и запреты, особенно в отношении тех, кто вряд ли даст отпор.

– Чего ты кочевряжишься? Не девочка уже.

Я вспомнила картинку из интернета и дала ему коленом в пах. Он завыл, разразился жуткой бранью, но даже не упал. Следующий удар прошёл по касательной (я дёрнула головой) и разбил мне губу. Я шарахнулась об стену с выключателями. Погас свет.

– Я тебя сейчас урою!.. Сука.

На фоне городских огней в панорамном окне Евгений выдернул ремень из брюк, но не отбросил его, а сложил вдвое. Господи! Ещё и задушит! Я решила сопротивляться до конца.

– Ползать будешь, ноги целовать будешь! Дрянь.

Он зарычал. Страшно и натурально, как в фильме ужасов. У меня зашевелились волосы. И за ним, в темноте, повыше человеческого роста, загорелись жёлтыми огнями два раскосых глаза. Я поняла, что рычал не он.

– Не смей к ней приближаться, – медленно проговорил знакомый баритон.

Евгений оглянулся и… упал.

Жёлтые огни скользнули вниз. К Евгению подошёл огромный волк, скаля зубы размером с перочинные ножики.

– Э-э-э… М-м-м… – распинался заказчик, тыча в мою сторону пальцем и так мотая головой, что рисковал получить травму шейного отдела позвоночника. – Не-е… Не-е… Я не-е…

– Ну разумеется, – сказал волк. – Только об этом нужно было думать раньше. – Потом повернулся ко мне: – Прошу вас, сударыня. Вам пора.

Я быстро надела туфли, схватила сумку, запихнула в неё бумаги и рулетку и, прежде чем броситься вон, подбежала к волку.

– Спасибо! – обняла его и поцеловала в чёрную морду. Жёлтые огни сузились. От него уютно пахло шерстяным пледом.

На следующий день Аполинэр, недоумённо улыбаясь и словно не веря собственным словам, сообщила, что Евгений снял все жалобы, отказался от иска, оплатил задолженности и прислал с курьером договор на премию размером в половину проектной части.

– С ума сошёл? – предположила Света.

– Он, кстати, в больницу попал, – заметила Аполинэр.

– Действительно кстати, – кивнул Феня, не отрываясь от компьютера. – В Ганнушкина [9] Московская психиатрическая клиническая больница № 4 имени П. Б. Ганнушкина. ?

– Вроде на Соколиную гору, в инфекционку.

– Допрыгался со своими тайками, – Феня злорадно хохотнул.

– Его волк покусал. Сильно, живого места нет.

– Кто?! – хором выпалили Света и Саша.

Муж Аполинэр отлип от экрана. Рома с Валерой переглянулись и уставились на начальницу.

– Волк.

– Ну, правильно. – Феня вернулся к компьютеру. – Если волк кусает Евгения, то в инфекционку. А вот если Евгений кусает волка, то в Ганнушкина.

Вечером ко мне домой заехала Женька Шидловская, по прозвищу Шидлик, – яркая, нарядная и разноцветная, как девушка из рекламы. Или как героиня аниме. Главной темой была вечеринка в честь развода нашей приятельницы Люси Окуловой. Обмывать его Люся пригласила нас в кафе на окраине Москвы.

– В центре дорого, – объяснила она, – а здесь ничуть не хуже, и до дома близко.

Кому как…

Если бы не Шидлик, мы ещё и заплатили бы каждая за себя. Но она категорично заявила:

– Твой развод, ты и плати. А мы тебя поздравим.