– Ну что? – сказал наконец Фокс. – Решил к нам?
– Да я бы, может, и решил, – начал Андрюха.
Я прислушалась. Что он изобретёт на этот раз? Лучше бы ему правду сказать. «Не хочу я к вам, вы дураки». Ну или без «дураков», просто «не хочу».
Если боится, я могу это сказать. Я Фокса теперь не боюсь, однозначно. Но Андрюха сказал другое:
– Но я того… Валю сейчас в другое место. Переезжаем, короче.
– А куда? – спросил Фокс (и я – мысленно).
– В Италию, – ответил Андрюха. – Мать замуж за итальянца выходит. Слышишь, Лизка? Он ей вчера ночью наконец-то предложение сделал.
– Что, правда? – поразилась я. – Не думала, что он…
– Вот и я тоже. А он – всё. Втюрился. Уже дату свадьбы назначили. На конец апреля. Так быстро не женят, но у Фредерико какие-то знакомые нашлись, которые всё организовали. И мы типа к нему все едем жить.
– Круто, – хмыкнул Фокс. – Везуха тебе. Так ты когда едешь, в апреле? Давай к нам вечером приходи.
– Н-не могу, – запинаясь, сказал Андрюха. – Я тут Макаровым должен помочь. Лизина мама просила…
Это была наглая ложь. Я оцепенела просто. Мама никогда его ни о чём не просила! Ни разу в жизни!
Что он плетёт, а главное – зачем?! Сказать правду – элементарно.
«Я к вам не хочу».
Всё!
Фокс нормальный, он поймёт.
Но у Андрюхи опять сделалось такое лицо. Как когда он принёс журнал. И я посмотрела на него долгим взглядом. Но не стала уличать во лжи.
Я подумала: мне, может, и легко было бы сказать Фоксу правду…
Но вправе ли я требовать этого от Андрюхи?
– Да, – сказала я, – он нам помогает.
– Ну как знаете, – отмахнулся Фокс.
– Спасибо, – сказал Андрюха, – что сестру вытащил.
Фокс пожал плечами, а Кьяра залезла к Андрюхе на руки и обняла его за шею.
А я не отрываясь, смотрела на мою любимую девочку. Только что до меня дошло, что её, кажется, собираются увезти в апреле далеко-далеко…
Мама привезла от папы новый рассказ. Очень смешной. Про мальчика, который хотел поздравить маму с Восьмым марта, а подарок придумать не мог. И они с папой нацепили щиты с рекламой духов, чтобы заработать денег и купить маме подарок, а духи никто не покупал, и тогда папа и сын просто написали на щитах: «Мы очень любим мамочку-мамулю», и это оказалось лучшим подарком.
Я отнесла рассказ в школу, и Улитка прочла его вслух на классном часе. Все смеялись. Это здорово было. Улитка мне потом шёпотом сказала, что с её внуком всё в порядке и его даже в бассейн собираются отдать, чтобы он иммунитет укреплял.
Мама съездила со мной в магазин, купила мне новые ботинки (которые хотела она) и джинсы (которые хотела я), а ещё шапку, то есть беретку.
Но я маме честно, уже в магазине, сказала, что носить я её не собираюсь. Не потому, что меня дразнят: компания Фокса и Алаши по весне переместилась на пруд, и у моего подъезда больше никто не тусовался. Просто я не хочу ходить в шапке в апреле, в конце концов, у меня есть капюшон. Но мама всё равно её купила «для очистки совести». Ну типа, что она мама и позаботилась обо мне, хотя это нам обеим было смешно.
Однако всё это – и чтение папиного рассказа («Отец Лизы Макаровой – писатель!»), и покупка джинсов и шапки, и весна во всей красе – всё это было с каким-то привкусом железа во рту.
Всё было через призму. Призму понимания того, что Кьяра уезжает от меня навсегда.
Я ничего не могла с собой поделать. Вытаскивала из стиральной машины её розовые кофточки и думала – скоро этого не будет. Ходила с ней гулять на площадку и думала – а скоро я тут перестану появляться.
Это было очень тяжело. Особенно когда я думала, что сначала я училась справляться без папы. А теперь должна научиться жить без моей Кьяры.
Я укладывала её днём спать, сама ложилась рядом и гладила – по голове, по носу, по щекам. Плакала, чего уж там. Но как было не плакать?
А дома было сумасшествие. В конце апреля, оказалось, женятся не только итальянцы. Но и Костя с Иркой!
Это настоящий дурдом оказался. Ирка таскала нас с мамой по магазинам, заставляла по сто раз оценивать разные платья, туфли, букеты, причёски. Я не знаю, какой прок им был от моей мрачной физиономии, но таскалась с ними, потому что дома сидеть стало мучительно.
Ночевать перед свадьбой Ирка приехала к нам. Утром должны были прийти её подружки, чтобы «продавать» её Косте. Мне поручили приклеивать Иркины фотки на большой кусок ватмана, что-то типа коллажа из её детства. Я здорово измазалась клеем, когда в дверь позвонили.
Читать дальше