Владислав Крапивин - Мушкетер и фея

– Это Виктория эскиз делала, – объяснил Джонни, – моя соседка. Она – талант, в художественный институт собирается. А Серега Волошин в своем литературном кружке пьесу про Горыныча переписывает. Чтобы не такая глупая была…

– Ох и друзей у тебя, – с почтением сказала Вероника. – Целый город!

А ее одноклассник Владик Пистолетов по прозвищу Наган (хотя наган это вовсе не пистолет, а револьвер) громким шепотом сказал:

– Ой…

Никто сперва не понял, почему "ой". Наган был человек веселый, круглолицый, с рыжеватыми торчащими волосами. Но теперь он вроде бы похудел, а волосы печально полегли.

– Встать не могу, – жалобно сказал Владик. – Наверно, на стуле клей был.

Алхимик бросился к нему, поднял за плечи. Легонький гнутый стул оторвался от пола и повис за спиной у Нагана. То есть даже не за спиной…

– Теперь все, – деловито сказал Алхимик. – Дело мертвое. Этот клей называется "Собачья преданность".

– Почему? – спросил приятель Нагана Саня Чибисов.

– Потому что вечный и самый крепкий. Как собачья верность. Собака хозяина ни за что не бросит, пусть он хоть какой. Хоть двоечник, хоть кто… Она не спрашивает. Привязалась навеки, вот и все…

И Алхимик вздохнул. Другие тоже из вежливости вздохнули. Все знали, что у Вовки Алхимика мечта – завести преданную собаку. Но он не мог себе это позволить. Собака требует забот, а Вовка всю свою жизнь посвятил научным открытиям.

– Мне такая преданность зачем? – отчаянно спросил Наган. – Мне так и ходить, что ли, с этим стулом дурацким?

Алхимик сказал, что стул можно разломать и оставить только фанерное сиденье. Оно не тяжелое.

– Балда, – уныло проговорил Наган и, кажется, подумал: не зареветь ли?

– Мне за штаны дома знаешь что будет? Они же школьные.

У Алхимика иногда в самые неподходящие моменты прорезался холодный юмор. Алхимик сказал, что, когда объясняешься с родителями, иметь сзади такой щит совсем не лишнее.

Джонни нахмурился. Третьеклассники – его подопечные, и он, как командир, обязан был защищать их от всяческих невзгод.

– Ты вот что, – сказал он Алхимику вполголоса, но решительно. – Давай изобретай какой-нибудь раствор, чтобы эту "преданность" отмачивать.

Алхимик понял наконец, что дело нешуточное.

– Растворитель для маникюрного лака надо. И скипидар… Скипидар есть, а растворителя… – Он развел пятнистыми от химикатов ладонями.

– У Кати Зарецкой есть, – сказала Вероника Муравейкина.

– Да ты что! – возмутился Панин. – Инна Матвеевна сроду маникюр не делала.

– Она не делала, а Катька пробовала, – невозмутимо сообщила Вероника. – Света Головкина рядом с ней живет, она говорила…

– Катька совсем рехнулась, – сказал Вовка Алхимик. – Я ей, дуре, покажу маникюр.

Джонни опять нахмурился. Маникюр – это, конечно, дурь, но какое право Алхимик имеет воспитывать Катьку?.. Однако прежде всего – штаны.

– Панин, дуй к Катьке за лаком, – приказал он. – А ты, Наган, вылазь из штанов, пока насквозь не проклеилось. Тогда совсем худо будет.

… Панин вернулся через двадцать минут. Вместе с Катей. Она принесла пузырек. Алхимик приготовил вонючий раствор. Штаны отодрали от стула вместе с тонким слоем фанерной дранки, потом отмочили растворителем и дранку. Наган снова сделался беззаботным и веселым. Пока штаны сохли, он, ловкий и вертлявый, в черном тренировочном костюме, радостно скакал по комнате, и рыжие прядки торчали у него как коротенькие рожки.

– А не вставить ли нам в спектакль чертенят? – раздумчиво проговорил Джонни. – Для массовости…

– В "Спутнике" кино идет "Чертенок", – поглядывая по сторонам, сказала Катя. – Сказочный фильм. У меня два билета есть… Вовка, может, пойдешь со мной?

– А Джонни? – хмуро спросил честный Алхимик.

– Ну… я же не знала, что он здесь, – ненатурально соврала Катька.

– Мишка, давай вторую башку клеить, – сказал Джонни.

Алхимик решительно произнес:

– Катерина, это свинство.

– Ох и грубиян ты, Алхимик.

– Какой есть…

– Можете идти без меня, вдвоем с Джонни, – сказала она голосом больной принцессы. – Могу оставить билеты.

– Можешь, так оставь, – отозвался Алхимик.

– Так, да?

– Так.

– Ну, и пожалуйста! А я пошла.

– До свиданья, – решительно сказал Алхимик.

Джонни отрешенно молчал.

– Пойдем в кино, Джонни, – сказал Алхимик. – Пусть… Доклеим вторую башку и пойдем…

Через полчаса они шагали к "Спутнику" и оба сердито молчали. Но, конечно, не друг на друга они сердились, а на глупую Катьку. А может, на самих себя. О чем думает Алхимик, Джонни не знал, а сам он думал, что Катька за последнее время кошмарно поглупела. Ей, дуре, только бы поиграть в любовь и ухаживание… Ну что же, случалось, что и сам Джонни был не прочь поиграть. Но не до такой же степени, чтобы портить другим жизнь. И не будет он из-за Катьки страдать. Человеческая дружба – не собачья преданность, здесь голову иметь надо…