Владислав Крапивин: Мушкетер и фея

Потом, когда развернулись главные события, Джонни поэтому и отвоевал себе основную роль. "Хватит заджимать человека, – сказал он. – Тогда не дали работать и сейчас не пускаете?" И его пустили… Но это было после. А пока друзья возились с дверью.

Они унесли готовую дверь в бабкин двор, приладили к сараю и взялись за кисти. Через полчаса дверь снаружи полыхала оранжевым пламенем. Сияла на солнце. Бабка Наташа тоже сияла. Вся ее суровость растаяла, как эскимо на солнцепеке.

– Голубчики, – повторяла она. – Работнички! Я вам конфеточек… – И она заспешила к дому.

– А ну, пошли, ребята, – распорядился Сережка. – А то еще правда начнет конфетки совать.

Они побежали на улицу.

Джонни задержался в калитке. Опустился на колено. Его заторопили.

– Идите! – откликнулся он. – Я догоню! Только сандаль поправлю! Ремешок порвался…

Вся компания, кроме Джонни, устроилась на крыльце у Вики. Вика чинила Борькину рубашку. Борька, сидя на корточках, чистил бензином штаны Стасика. Стасик оглядывался и давал советы. Сережка зачем-то старался укусить свою ладонь.

– У-ик-то-о-ориа-а! – доносилось изредка из дома. – Почему ты не идешь обедать? Я напишу папе и маме!

– Ах, как у меня болит голова, – деревянным голосом сказала Вика.

– Джонни куда-то исчез, – озабоченно заметил Сережка. – А тут еще эта заноза…

– Ты имеешь в виду мою тетю? – спросила Вика.

– Я имею в виду настоящую занозу. В ладони сидит..

– Вот он, Джонни, бежит, – сказал Борька.

Встрепанный Джонни подлетел к друзьям и перевел дух.

– Викинги? – спросил Сергей.

– Братцы, – громким шепотом сказал Джонни. – Липа взбесилась.

Борька приоткрыл рот и вылил на Стасика бензин. Вика воткнула в палец иголку. Сережка лязгнул зубами и проглотил занозу.

Липа взбесилась! Все знали бабкину Липу как пожилую мирную козу. Что случилось?

… Случилось вот что. Хитрый Джонни услыхал от бабки про конфеты и решил не упускать случая. Поэтому и застрял в калитке, а никакой ремешок у него не рвался. Ребята ушли, а Джонни сидел на корточках, теребил у сандалии пряжку и поглядывал на крыльцо.

Появилась бабка Наташа, но без конфет. На Джонни она не взглянула, видно, не заметила. Бабка побрела к сарайчику, полюбовалась дверью, осторожно открыла ее и медовым голосом позвала :

– Иди сюда, голубушка, иди сюда, сладкая…

Появилась "сладкая голубушка" Липа. При свете солнца особенно заметно было, какая она худая и клочкастая. Бабка распутала у нее на рогах веревку.

– Пойдем, матушка, я тебя привяжу, травки пощиплешь.

Липа ничего не имела против. Сонно качая бородой, она побрела за хозяйкой. Но тут нахальный петух Гарька боком начал подбираться к открытой двери. У бабки, видно, были причины, чтобы Гарьку туда не пускать.

– Брысь, нечистая сила! – гаркнула она. Оставила козу и побежала к сараю. Петух развязной походкой удалился в курятник. Бабка Наташа прикрыла дверь и заложила щеколду, приговаривая:

– Сейчас, сейчас, моя Липушка.

Липа лениво оглянулась…

И увидела дверь.

Никто никогда не узнает, что произошло в ее душе. Козья душа – потемки. Но Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу как-то помолодела.

– Им-ммэх! – энергично сказала она. Широко расставила ноги, подалась назад и, разбежавшись, врезала рогами по оранжевой двери.

– Голубушка! – ахнула бабка.

Липа тяжелой кавалерийской рысью вернулась на прежнее место и склонила рога.

– Ладушка… – позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг. Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от могучего удара.

– Спасите… – нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.

Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…

Когда ребята ворвались в калитку. Липа готовилась к очередному штурму. Она дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы тоже пламенели.

– М-мэу-ау, – хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.

Трах!

Дверь крякнула. Внутри сарайчика что-то заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика нерешительно вякнул Родька.

– Красавица моя… – плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.

"Красавица" гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом и с ненавистью глянула на дверь.