В школу Элис пошла в красном плаще и высоких сапогах. Вернулась домой перепачканная глиной, уставшая, но веселая Венок из мать-и-мачехи сполз на глаза. Горьковатый запах щипал нос. Апчхи! В портфеле подпрыгнул дневник с первой четверкой за полугодие. В школе начались годовые контрольные. С математикой Элис справилась сегодня неплохо. Могла бы написать лучше, если бы на уроках еe тетрадка не гуляла по классу. Все списывали. А вот сама она получила незаслуженно низкую оценку – в воспитательных целях.
Стряхнув с капюшона капли дождя, Элис поднялась по лестнице, открыла дверь. Хотя запирать такую гнилушку не имело смысла. Этот дом состарился лет шестьдесят тому назад. Всe разваливалось, рассыпалось. От сырости дом зарос мхом, плесенью и паутиной, которую Петрович старался не трогать. Говорил, что паутина скрепляет углы.
В прошлом году в комнате Элис провалился пол. Хорошо, что соседей не оказалось дома. Пришла комиссия, долго что-то писала, осторожно ступала, ни до чего не дотрагивалась. Потом сделали ремонт: посередине комнаты соседей установили подпорку. В комнате Элис аварийную зону обнесли красивыми лентами, а торчащие деревянные ребра перекрытий застелили половиком. Комиссия клятвенно пообещала, что ускорит строительство нового дома, которое непонятно почему затянулось на двадцать четыре года.
Холодильник задребезжал. Элис дернула дверцу морозилки и вынула пельмени. На плите в кастрюле уже булькала вода, и пельмени сварились быстро. Выловила шумовкой, выложила в тарелку, полила сметаной, решила поперчить. Потрясла грибок с приправой, но перец не посыпался. Так и есть, отверстия забились. Вилкой ковырнула дырку, раздался хруст. Крышка треснула пополам и раскололась.
Что дед будет ее ругать, сомнений не было, – он не любил убытки. Что делать с обломками? Элис повертела перечницу в руках. Надо бы «похоронить» ее в лесу, подальше. Может, дед и не заметит пропажи. Она быстро доела пельмени и вышла из барака.
На улице все так же моросил дождь. Элис накинула на голову капюшон и побрела к сараям. В загоне из сетки копошились цыплята. Самый крупный, заметив Элис, стал шустро бегать взад-вперед. Остальные последовали его примеру.
Элис налила в тарелку воды, насыпала смесь пшеницы с вареными яйцами и в другой угол загона положила свежей травы и цветов мать-мачехи и абсолютно случайно уловила тихий писк.
– …цветочки!
Элис замерла.
– …молодец, что догадалась…
У Элис перехватило дыхание. Она оглянулась, надеясь увидеть хозяев слов, но кругом было пусто, если конечно не считать цыплят. Цыплята бесцеремонно копошились вокруг кормушки, отталкивали друг друга и норовили ухватит кусок побольше. Клевали они быстро, словно играли вперегонки и все время пищали.
–…вкусно… мало… отойди… не лезь…
Опустошив кормушку, выхлебав воду, они полезли на траву и цветы.
–… что это? …мое… уйди…
Элис поспешно закрыла сарай и хотела позвонить деду. Она уже вытащила телефон и тут же передумала. Что она скажет деду? Что она понимает, что говорят цыплята.
Из серой тучи сыпался еле заметный дождик. Вдруг Элис показалось, что из-за дерева выглянул черный заяц! В шляпе! А под кустом прячется лиса в перламутровой шубе! В ветвях старой березы захлопотал ветер. Элис вздрогнула. Желтый медведь тащил на плечах огромное дерево. Тот самый медведь, из зверинца! Он остановился, вздохнул, переложил дерево на другое плечо.
– Тяжело? – спросило дерево, это была Тополиха.
– Есть немного.
– Может, я сама пробегусь?
«Это была бы большая глупость, – подумал Медведь – их уже заметила девчонка, которая спряталась за прокопчeнным сажей двухэтажным бараком.»
– Давай, Желми, – заиграла корнями Тополиха.
– Тихо! – медведь перекинул поклажу на другое плечо. – Уходить надо.
Он свернул в лес и стал продираться сквозь кусты акации. Раздался резкий свист, словно пролетела пуля. Свист повторился. И еще раз. Тополиха веткой почесала спину и пожаловалась медведю:
– Меня укусила уже четвeртая оса.
– Откуда здесь осы? Я понимаю – оводы.
– Хорошо, пусть будут оводы. Ай! Вот же, прямо сюда! Желми, меня кусают куда ни попадя.
– Терпи, – приказал медведь и почувствовал, как что-то острое вонзилось в поясницу, а потом в лапу.
Когда он скрылся в тайге, от барака отлепилась фигура. Человек с винтовкой осторожно двинулся вслед за медведем. Это был Брим-Бом, который уже выпустил в желтого медведя несколько снотворных пуль, но не попал. «Фьють, фьють» – умчались они в тайгу. Не достигнув цели, ушли в сторону, напугали белку и вонзились в ель.
Читать дальше