Александр Овечкин - Особое задание

Дружок смотрел то на Максимыча, то на танк, словно спрашивал: «Это не опасно?»

- Да не бойся, милый!.. А ну, вперед! Чужой! Вперед!

Собака сделала стойку. Шерсть вздыбилась на спине. И вдруг овчарка разразилась на танк неистовым лаем.

Максимыч был доволен:

- Ах, молодец!.. Ну и Дружок!

Он ослабил поводок, и собака храбро ринулась на танк. Но, пробежав метров десять, остановилась. Поджав хвост, Дружок вернулся к старшине, прильнув дрожащим телом к его ноге.

- Испугался? - Максимыч ласково потрепал собаку.- Ничего, привыкнешь, Дружок. Все будет хорошо.

Через несколько дней Дружок уже с отчаянной храбростью шел на стальную машину, не обращая внимания на рев мотора и гулкие выстрелы пушки. Подбегая вплотную к танку, собака прижималась к земле, и машина проносилась над нею, обдавая шерсть упругим горячим воздухом.

После каждой такой тренировки Дружок в изнеможении брел в тень кустов и, тяжело дыша, вытягивался на уже пожелтевшей прохладной траве, устало закрыв глаза.

Но вот однажды на спину Дружку взвалили какой-то груз и крепко приторочили его ремнями. Овчарка заволновалась и недоуменно посмотрела на Макси-мыча.

- Надо, дорогой, надо,- сказал старшина.- Ты уж не обижайся. Тебе не будет больно. Ремни мягкие, не трут. Ну, пошел!

Дружок бросился под танк и почувствовал, как торчащий на спине металлический стержень царапнул по стальному брюху машины. Но ничего не случилось. Все было как прежде.

Дождливым ветреным днем пришла с ночной смены мать Сережки.

- На станции эшелон с красноармейцами готовится к отправке. С ними много собак,- сказала она, устало опускаясь на табуретку.- Сходил бы, Сережа, может, и твой Дружок там. Попрощался бы.

Сергей схватил шапку и ринулся к двери.

- Спасибо, мама! - крикнул он с порога и помчался на товарную станцию.

Там заканчивалась посадка. Слышались команды, лай собак, развеселые звуки гармошки.

У раскрытых теплушек стояли женщины и девушки . Переговаривались с красноармейцами и командирами. Некоторые из них плакали, пряча глаза в платки.

Сережка быстро шел вдоль состава, заглядывая в теплушки. Его остановил лейтенант, перепоясанный новенькими ремнями.

- Ты кого здесь ищешь? - спросил он строго.

- Скажите, где найти старшину Максимыча.

- Он кто, твой отец?

- Не-ет… собака у него моя, Дружок…

Лицо лейтенанта разгладилось.

- Пришел попрощаться?

- Угу-у…

- Молодец! - похвалил лейтенант.- Беги к третьей теплушке от паровоза. Там Максимыч. Поторопись, а то вот-вот тронемся.

Вот она, третья теплушка. Где же Максимыч? Где Дружок? В теплушке плотно стояли солдаты. Они что-то кричали, махали руками, пилотками. Сережка вытягивал шею, приподнимался на носках, пытаясь заглянуть вовнутрь теплушки. И все же увидел своего Дружка. Тот сидел у ног старшины. Белые уши - торчком. Глаза тревожно раскрыты.

- Дружок! -, радостно закричал Сережка. Но его голос заглушил протяжный гудок паровоза. Лязгнули сцепки вагонов, и состав медленно тронулся с места.

Сережка бежал рядом с теплушкой. В шуме прощальных возгласов, звуках гармошки и все нарастающего перестука вагонных колес потонул крик мальчишки :

- Дружок, прощай!..

Эшелон уходил на фронт.

Апрель сорок пятого. Месяц весенних первоцветов. Утро промозглое, влажное. Солнце с трудом выпутывалось из ошметок густого тумана смешанного с пороховым дымом. Тихо. Теплые лучи все чаще и чаще пронизывали тяжелое марево. То здесь, то там на зеленеющей молодой траве вспыхивали яркие пятна. Туман и дым рассеивались, обнажая кусты и деревья.

Батальон гвардии лейтенанта Кашина закрепился перед городком Дольгелин. До Берлина осталось каких-нибудь пятьдесят километров. Нужно было пополниться боеприпасами. Прибыла кухня, начали подходить автомашины с патронами, гранатами, минами и снарядами. Бойцы завтракали, то и дело посматривая на дома по ту сторону дороги, где притаился враг.

Туман наконец растаял, улетучился. По голубому весеннему небу неслись, подгоняемые свежим ветром, рваные, ослепительные белые облака.

Кашин метр за метром осматривал в бинокль дорогу, противоположные дома. Его наметанный глаз примечал тщательно замаскированные огневые точки немцев.

Но что это там, на дороге? У разбитой вражеской пушки, среди валявшихся орудийных гильз лежала на развороченном асфальте нарядно одетая кукла. С раскинутыми рученками, оторванной ногой, с пышным розовым бантом в светлых волосах.