Михаил Штительман - Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)

Сема смущенно смотрел на хозяина. Пыльная тряпка дрожала в его руке. Он не знал, как открыть дверь.

— Болтать мастер, — надменно сказал Гозман, обрадованный растерянностью мальчика, — к делу не принюхиваешься. Мендель, сбрось гривенник.

Сема улыбнулся.

— Что ты скалишь зубы? — опять рассвирепел хозяин. — Позор таких вещей не знать!

Он остановился, ожидая просьб, признаний, но Сема продолжал стоять молча и с вызывающим вниманием пристально смотрел в глаза господина Гозмана.

— Что ж ты молчишь? — прошептал Мендель. — Скажи: «Буду стараться». Ну?

Сема ничего не сказал. Хозяин повернулся на каблуках и быстро пошел к конторке.

Однажды, придя на службу, Сема встретился с Пейсей, Эта встреча удивила его.

— Ты что здесь делаешь?

— Я? — сухо переспросил Пейся. — То же, что и ты!

— Вот как! — удивился Сема. — Фрайман устроил?

— Фрайман. Только ты, пожалуйста, ко мне не приставай!

— К тебе? Да на что ты нужен?!

В первый же день Пейся заслужил неприязнь служащих. Все время торчал он возле конторки, угодливо и заискивающе глядя на хозяина. Насмешки Гозмана не обижали его: он льстиво улыбался и покорно кивал головой.

— Дурак ты! В хедере на тебя плевали и здесь плюют, — с искренним сожалением сказал Сема.

— Оставь ты меня! — нахмурился Пейся. — Что ты мне — опекун, что ли? Как меня учили, так я и делаю!

Яков насмешливо взглянул на спорщиков и, подойдя к Пейсе, серьезно сказал:

— Приказчиком быть хочешь?

— Очень хочу! — вздохнул Пейся.

— Стараться надо!

— А я стараюсь.

— Мало. Больше надо!

— А что еще? — с любопытством спросил Пейся.

Но ему не ответили. Пейся обиженно сжал свои тонкие губы и отошел в сторону.

— Когда так начинается — это плохо… — задумчиво сказал Яков.

— Почему? — спросил Сема.

— Может быть, и хозяином будет, а человек из него не выйдет. Низко голову гнет… А под тебя подкоп, — тихо добавил он. — Жди, выгонят!

— Мальчик! — послышался голос хозяина. — Мальчик!

Едва Сема успел повернуться, Пейся уж влетел в конторку.

Через минуту он вышел оттуда с сияющим лицом и, пряча в карман голубой конверт, гордо сказал:

— Велел письмо отнести. Гривенник за дорогу! Во-о!

— Ну и что? — холодно спросил Сема.

— К раввину письмо. И раввин за дорогу даст. Два гривенника будет!

— А ты его в плечо поцелуй. Пятак прибавит!

— Дурак! — зло проговорил Пейся и выбежал на улицу.

— Не умеешь ты жить, — сказал Семе конторщик Мендель, глядя на его залатанную куртку.

— Почему?

— Уж я не знаю. Хозяина почитать надо. О, это великая вещь — хозяин! Всех нас кормит.

— Ну, не даром же?

— Ясно, что не даром. А не захочет — бросит кормить. Другие найдутся. Хозяин — великая вещь. Если б ты понимал!

— А я понимаю.

— Ой нет! — вздохнул Мендель. — Что ты понимаешь? Если б ты понимал, ты бы немножко зажал себе рот. Сегодня ты мальчик, а завтра ты писец, а послезавтра ты приказчик. С головой — компаньоном стать можно!

— А я все делаю. Что прикажут — делаю.

— «Делаю»! — повторил Мендель. — Важно ведь, как делаю. Делать надо с улыбкой, с удовольствием, с почтением, тихо, как приличные люди. Вот возьми этого Пейсю, разве он умнее тебя?

— Ну?

— Ну и ну. Он уже получает не рубль, а два рубля.

— За что же это, — возмутился Сема, — за что? За то, что голову гнет и глаза веселые. Это мне нравится! Рубль прибавили!.. Ты что же, побоялся сказать? — обратился он к Пейсе. — Знаменитые секреты!

— А я тебе доносить должен! — огрызнулся мальчик. — Я же не такой шмендрик, как ты. Мне еще прибавят!

Но Сема не мог уже слушать. «Это не по правде, — говорил он себе, — не по правде, разве я меньше делаю? Так почему же ему да, а мне нет? Вчера ящики таскать — у Пейси живот болел, а рубль — ему. Почему же ему?»

Хозяин подошел к стойке и заговорил о чем-то с Яковом. Сема, неловко потолкавшись, тихо сказал:

— Господин Гозман, можно мне спросить?

Хозяина приятно удивил этот вежливый тон, и он недоуменно пожал плечами:

— Отчего нет, спрашивай!

— Почему ему да, а мне нет?

— Что ты говоришь, я не понимаю?

— Почему Пейсе…

— Ах, вот что! — Гозман насмешливо улыбнулся. — Ты хочешь знать почему? А разве я тебе должен давать отчет? Га? А завтра ты спросишь, почему я плачу Якову больше, чем Менделю. Га? Ты, наверно, забыл, что ты мальчик.

— Нет, я как раз хорошо помню, что я мальчик и он мальчик, только почему он… За что дается этот рубль?