Михаил Штительман - Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)

Из высокого кирпичного дома вышла, улыбаясь, девушка и махнула рукой:

— Молодой человек, послушайте!..

Трофим хлопнул Сему по плечу и быстро зашагал навстречу девушке. Это была его первая суббота. И сейчас он делал почин. Сема постоял еще несколько минут у ворот дома. Со двора доносился веселый голос Трофима:

«Хитрый, черт! — подумал с восхищением Сема. — Вроде Моисея. И денег заработает кучу». Последнее он считал особенно важным.

Поздно ночью у речки встретились два человека. Они говорили шепотом.

— Молодец, хорошо начал, — сказал один из них. — Главное, правдоподобно.

— Ну как, похож я на шабес-гоя?

— Вылитый!

— Вот и отлично.

— Завтра я уеду. Вот тут всё, что я могу тебе передать. Это остаток, дополнительно деньги прибудут. Транспорт «Правды» ожидается через две-три недели. Кто теперь вместо меня приедет — не знаю. Тебя известят.

Они обнялись молча.

— Да, вот еще… За мальчиком смотри. Хороший мальчик! Если надо будет, помоги. Мучатся люди. А стыдно это: семья Гольдина не должна так мучиться. Мы отца заменить должны!

— Я понимаю, — ответил широкоплечий человек в желтой панамке. — Понимаю…

— Ну, прощай, Трофим! Завтра я еду.

— Прощай, Моисей! Удачи!..

Все время Сема старался не думать об отъезде Моисея. Он уговаривал себя, что этого не будет, что в самый последний момент Моисей передумает. И даже сейчас, когда на полу стоит раскрытый чемодан; и бабушка, вздыхая, медленно укладывает вещи, Сема не верит в неизбежность разлуки.

— Моисей, — тихо говорит он, — чем тебе здесь плохо? Может быть, ты останешься?

— Смотри, какая любовь! — смеется дедушка. — Мальчик прямо похудел за эти дни.

— Я ненадолго, — серьезно отвечает Моисей, — ненадолго. Скоро увидимся!

— Тише, — вмешивается вдруг бабушка. — Сема, дай ему уже покой… Смотри, Моисей, что я тебе кладу: четыре носовых платка, две пары чистого белья, три рубашки. Вот видишь: раз, два, три. Я их всюду заштопала. Носки…

— Хорошо, хорошо, я вам верю.

— Когда ты будешь отдавать в стирку, скажи, чтоб не клали много жавеля. Ты слышишь? А то они тебе все белье перепортят!

— «Все белье», — насмешливо повторяет дедушка, — «все белье»! Можно подумать, что у него дюжины крахмальных рубах.

Но Моисей внимательно выслушивает советы. Он даже выясняет, что такое жавель, как будто ему очень важно знать это. Постепенно наполняется чемоданчик, и бабушка, захлопнув крышку, говорит:

— В добрый час! Чтоб все было хорошо!

Все садятся; перед отъездом нужно посидеть молча — это к удаче. Наступает тишина. Моисей перебирает какие-то листки и, нахмурив брови, записывает что-то на папиросной коробке; Лазарь задумчиво рассматривает свои шершавые загорелые руки; бабушка сидит с закрытыми глазами, губы ее шепчут молитву; Сема прижимает к груди старую, истрепанную книжку — подарок Моисея; дедушка барабанит пальцем по столу, потом медленно обводит всех глазами и, улыбаясь, говорит:

— Веселая компания! С вами было б хорошо очутиться на острове. Одно удовольствие!

Моисей поднимается и ласково обнимает дедушку:

— Ой, молодец! Честное слово, молодец! Иметь такого мужа — счастье! Вы посмотрите на него — в кармане ни гроша, на голове осталось три волоса, зубы выпали…

— Извиняюсь, — перебивает дедушка, притворяясь рассерженным, — во-первых, есть два настоящих зуба. Я не знаю, что вы к ним имеете? Во-вторых, почему три волоса? У меня даже лысина не видна! Где же справедливость? Я вас спрашиваю.

Все смеются. Бабушка, улыбаясь, берет его под руку и, укоризненно качая головой, говорит!

— Веселый бедняк! Он будет жить сто двадцать лет.

— Конечно! — убежденно отвечает дедушка. — Мне же нужно в своей жизни узнать, что значит — хорошо. До сих пор я верил другим на слово. Но я хочу сам узнать… Правильно, Моисей?

— Узнаете, — говорит Моисей, застегивая куртку. — Ну, будем прощаться.

Сема осторожно кладет книжку и подходит к Моисею. Да, он уезжает. Завтра в комнате будет тихо — останется бабушка, останется дедушка, но Моисей!.. Зачем уезжает он? Как приятно будить его по утрам, слушать рассказы о подвигах — ведь такие интересные истории знает Моисей! О, эти предательские слезы — они приходят, когда их никто не зовет. Хорошее дело — при Моисее оказаться плаксой! Сема быстро вытирает глаза и молодцевато выпячивает грудь. Вот уже дедушка первый протягивает руку Моисею.