Антон Иванов - Уроки без правил

— Ну и? — Теперь просто пожирал его глазами Будка.

— Безо всяких «ну», — отрезал Тимур. — Сам, что ли, не видишь. Результат на лице. У него фингал. И у меня тоже. И еще оба мы получили по ультиматуму от тренера. Он сказал: «Еще одна самодеятельность, и с боксом можете попрощаться».

— Ну, и зверь он у вас, — посочувствовал Винокур.

— Супербизон, — очень к месту воспользовалась выражением из известной рекламы Агата.

— Нет, все-таки театр лучше, чем бокс, — внимательно разглядывая повреждение на Тимкином лице, заявил Будка. — Вообще-то там тоже можно на фейсе все, что хочешь, гримом зафигачить. Зато потом смыл — и порядок. А тебе, Тимка, теперь, по крайней мере, неделю с этим ходить. Ты вообще-то подумай, пока не поздно. Может, с нами пойдешь в театральную студию? Василий говорит, мальчиков недобор.

По-моему, Митька уже был готов всю нашу школу превратить в одну театральную студию. И еще интересно, он когда-нибудь перестанет к месту и не к месту твердить про Василия? Впрочем, в данный момент Будке больше не удалось распространиться по поводу театра, потому что Тимка воспринял его предложение как издевательство и тоном, не сулящим ничего хорошего, произнес:

— Слушай, Станиславский, валил бы ты отсюда подальше.

— Да ты чего, ты чего? — оторопел Митька.

— Я-то? — продолжал свирепо взирать на него Тимка. — Еще слово, Будка, и я поставлю тебе такой же, притом абсолютно без помощи грима. — И он осторожно дотронулся пальцем до своего фингала.

— Во чумовой! — заржал Винокур. — Будка ведь тебе просто так предлагает. От чистого сердца! А вообще, Тимка, иди лучше к нам в баскетбол. Там, конечно, тоже могут мечом заехать, но все-таки не так часто.

Тимур скрипнул зубами.

— Еще одно предложение, и кому-то точно будет плохо.

Тут во дворе возник наш любимый завуч. Встречаться с ним нам совершенно не улыбалось. И, заранее приготовив личные карточки учеников, мы устремились к турникетам.

Больше ничего интересного в тот день не произошло. И в последующие два дня тоже. С утра мы учились, а после уроков до посинения репетировали с Агатой. Каким-то чудом нам все-таки удалось сохранить наши репетиции в тайне от одноклассников. Хотя Зойка беспрестанно прерывала нашу работу своими звонками по телефону, но Агата от нее отбивалась. Впрочем, Адаскина и сама была занята напряженной подготовкой к просмотру.

Что и как учил к предстоящему испытанию Будка, я не знал, да и не старался выяснить. Зато он каждый день насильственно потчевал меня свежей информацией о Василии и театральной студии.

Выяснилось, что Васька Лосев не будет принимать участия в просмотре. То есть вообще-то будет, но отнюдь не в роли испытуемого, а в составе отборочной комиссии. Помимо него, в комиссию войдут руководительница кружка, наша литераторша Изольда Багратионовна Соловейчик, и вторая литераторша, которую я еще ни разу не видел, потому что ее взяли к нам только в этом году. Привела ее наша Соловейчик. Они вроде бы с ней подруги и обе помешаны на театре. Кроме Людмилы Григорьевны (так зовут новую литераторшу), в комиссию взяли нашу библиотекаршу тетю Нонну. Так что Женькины шансы попасть в студию повысились. Да, может, и мои тоже. А вот насчет Будкиных шансов не очень уверен.

Конечно, тетя Нонна, как вы помните, Митьку прекрасно знает. Однако у нее сложилось четкое убеждение, что там, где Митька, и неприятности. Возможно, та история, о которой я вам уже рассказал, если и не окончательно стерлась бы из памяти тети-Нонниного семейства, то, по крайней мере, превратилась бы со временем просто в забавный эпизод из жизни. Однако спустя три месяца Будка усилил впечатление о себе.

К тому моменту он уже проучился в первом классе целую четверть, отгулял каникулы и снова начал учиться. Тут все и вышло.

Так как у Митьки одни бабушка с дедушкой жили на окраине Москвы, а другие вообще в Саратове, предки определили его в группу продленного дня. Впрочем, я тоже ходил туда. Только совсем ненадолго. Я успевал там лишь пообедать да чуть погулять. А потом Женька или Олька, смотря у кого раньше кончались занятия, забирали меня и волокли домой. А вот за Митькой предки являлись только вечером, когда возвращались с работы.

Короче, именно на продленном дне у Митьки произошел какой-то серьезный конфликт с одним третьеклассником. В результате тот погнался за ним. Будка, спасаясь от преследования и неминуемого возмездия за какие-то теперь давно забытые прегрешения, кинулся на другой этаж и начал метаться там в поисках надежного убежища.