Спиридон Вангели - Приключения Гугуцэ (Художник И. Кабаков)

Гугуцэ так они понравились, что он даже ремешок выбросил.

И всё-таки однажды спросил у отца, много ли минут осталось в его часах, а если немного, то не нужен ли ему мальчик, который бы их выбросил.

Вместо ответа отец поглядел на часы и спрятал их под рукав.

— А дедушкины часы, — сказал Гугуцэ, — самые главные! Часовщик, когда делал твои, проверял их по дедушкиным.

Отец взял Гугуцэ на руки:

— Умница! Так и быть, отдаю тебе часы!

Гугуцэ сразу пожалел о выброшенном ремешке и помчался его искать.

Вечером дедушкины часы ушли спать. А свои Гугуцэ держал у самого уха, никак не мог заснуть, боялся, что кончатся в часах минуты.

Но рано утром часики ещё тикали.

Положил их Гугуцэ на ладонь и бегом в село. Кого застал в постели, кого во дворе, кого у колодца. Гугуцэ всем показывал часики.

Немного минут в них оставалось, но этих минут хватило на то, чтобы всё село узнало, который час. Ведь большие дедушкины часы ещё не взошли на небо.

Пришёл медведь к роднику, а под мышкой у него пчелиный улей.

Любопытная козочка дождалась, пока медведь напьётся, и спрашивает:

— Что новенького, косолапый?

Медведь показывает улей:

— Видала? Радио! Не могу без него. Музыку обожаю!

Козочка — ушки на макушке. Но вместо радио слышит: земля трясётся! Это божья коровка скачет верхом на зайце.

— Неужели не слыхали? Неужели не знаете, какую телеграмму отстукал дятел?

«Всем! Всем! Всем! В ЛЕСУ ГУГУЦЭ!»

— А ты всё поёшь! — рассердился медведь на радио, чуть об землю его не грохнул. — Слушай, божья коровка, он один или как?

— Кто? Гугуцэ? С ножиком, косолапый, с ножиком! Про тебя спрашивал!

Схватил медведь радио (помирать — так с музыкой) и бежать.

«ГУГУЦЭ С НОЖИКОМ!» — неслось по всему лесу.

Белка шторы в дупле задёрнула. Лиса вместе с хвостом забилась в барсучью нору. Волк в чертополохе засел, весь дрожит: а вдруг Гугуцэ из того же села, что и вчерашняя овца!

«Всем! Всем! Всем! ГУГУЦЭ ВОЗЛЕ БАРСУЧЬЕЙ НОРЫ!»

Лиса скок из норы и со всех ног в Липовую рощу:

— Ай-яй! Клятву давала чёрных кур по пятницам не таскать! Это вы, лапки, виноваты, сами пошли, меня не спросили!

А дятел стучит:

«В последнюю минуту. ГУГУЦЭ У ЧЕРТОПОЛОХА!»

— У-у! — завыл волк. — Медведь хоть радио завёл, новостями интересуется. А я вот пропадаю из-за своей серости! У-у!

И помчался волк куда глаза глядят. А так как правый глаз ему подбили пастухи, то волк побежал налево.

«ГУГУЦЭ С НОЖИКОМ В ЛИПОВОЙ РОЩЕ!»

А там медведь с лисой спасались. Лиса радио на себе таскала, только бы одной не оставаться.

Весь день в лесу был такой переполох, так трещал хворост под звериными лапами, что птенцы чуть не выпали из гнёзд, до того перепугались.

— Мамочка! Что это? Уж не война ль какая?

К вечеру медведь выбился из сил:

— Не могу больше. Шкуру спасаю, а сам вон как её об кусты изодрал. Сходи, лиса, к дятлу, спроси, кто такой Гугуцэ, какой он с виду и насколько его ножик страшнее ружья.

Дятел в ответ со смеху покатился:

— Ага! Струсили! То-то! Гугуцэ давно уже дома. Ещё утром срезал ножиком дудочку и пошёл поить наседку с цыплятами.

Интереснее всего выходить за ворота осенью, когда к селу спускаются подводы, полные винограда. Считает их Гугуцэ, считает, а подводы всё идут и идут… Вот сломалась бы одна такая подвода у ворот Гугуцэ!

Но волы проходят и проходят мимо, неся свои острые рога, везут подводы с виноградом на винпункт, где горами сложены бочки.

Виноградник недалеко, рядом с селом. Гугуцэ ходил туда с отцом, когда листья обрызгивали. Если захочет, он и сейчас может туда пойти. Шагай себе в гору по следам подвод.

Гугуцэ пошёл не по следам, а напрямик, по боковой улочке.

Проходя мимо дворов, где есть собаки, Гугуцэ не забывал сунуть палку между досками забора. Собаки очень любят, когда есть на кого лаять и кидаться.

На краю села нашёл Гугуцэ лозы с белым виноградом. Посмотрел туда, сюда — никого не видать.

— Эй, есть ли кто на винограднике? — спросил он сначала тихо, потом чуть погромче.

Никто не отозвался.

— Можно сорвать одну гроздь?

Опять молчание. Только птица взлетела. Придётся взять без спроса. Но красть белый виноград неинтересно, если его никто не сторожит. Вот розовый — это другое дело.