Валентина Осеева - Динка. Повесть

- А откуда ему богатства взять? Он себя не жалеет… Ему тюрьма, - хмуро сказал Ленька.

- Как - тюрьма? За что тюрьма? - всполошилась Динка.

- Так ведь вот не слушаешь, а все то вперед, то назад заскакиваешь. Я, коль так, и рассказывать не буду! - рассердился Ленька.

- Нет, говори… Раз начал, то говори!

- Опять же с того места надо. Ну, сказал он мне, где живет, и пошел. А я гляжу вслед, и что-то чудно мне кажется. Денег у него нет, а он шасть в рабочую столовую… Ну, думаю, либо попрошайка какой, либо кто из дружков его накормит. А тут время на обед, рабочих много идет: и с ремонтных мастерских, и пристанские, и грузчики тут… Народу - не протолкнешься, и такой меня интерес взял… Ну, и сунулся в за ним в эту столовую. Гляжу, а он в самую толкучку залез и все чего-то между людьми шныряет. Ну, думаю, кого-нето обокрасть хочет. А народ все бедный, рабочий. Стал за его спиной и гляжу… А он пошарит, пошарит в своей кошелке и отойдет… Гляжу, у одного рабочего всякий струмент в ящике, а студент этот шасть к нему… Вроде что-то положил. А рабочий нагнулся, хотел хлеб вынуть, а там бумажка. Взял он ее, развернул, и вроде оторопь его взяла… Смял, смял и швырк соседу под ноги, а сам - ходу… А я думаю: что за бумажка такая? Вроде видел я где-то такие… А уж ее ногами затискали, не видать… Ну, все же нагнулся я и вроде ненароком схватил ее… А студента того уж и след простыл…

- Он убежал. Лень?

- Да не убежал, а ушел. А может, еще где меж рабочими шнырял… Я уж не стал его искать - уж очень бумажка интересная. Вот такие у дяди Коли полиция нашла… Когда обыск делали, я видал. За них и в тюрьму его посадили. Запрещенные бумажки. Прокламацией они называются.

- Прокламацией? Я тоже знаю. Мне Мышка говорила. Ну, рассказывай, Лень!

- Да, теперь самое главное… Вышел я на пустырь, оглянулся и стал читать. Всего, конечно, не разобрал…

- А какими буквами? Печатными?

- Печатными. Как вот в книге. Не рукой писано. И все складно. Так и так, мол, свергайте царя, будете сами хозяева. А то, мол, вы спину гнете, а богачи вашим трудом задаром пользуются… Одним словом, я не все понял… Об одном только догадался, что за это тюрьма. Хорошо, никто не видел. Я и сам испугался. Отнесу, думаю, ему да скажу, чтоб поаккуратней делал… Ну и пошел!

- И сказал? - с интересом спрашивает Динка.

- А как же! Захожу, а он тоже только что пришел. Комнатка у него махонькая, на самом чердаке. Один живет. Стол, да кровать, да две табуретки…

- А шарик где был? - спрашивает Динка.

- Не знаю, где был. Только я как пришел, студент и говорит: «Садись, сейчас чай будем пить! Меня зовут Степан, а тебя как?» - «А меня, говорю, Ленькой». И сразу бах эту бумажку на стол! «Вот, говорю, спугался человек и бросил… Аккуратней, говорю, надо, ведь за это тюрьма». И стал рассказывать, как за эти бумажки дядю Колю арестовали.

- А он что?

- Он - ничего… Бумажку спрятал и молчит, слушает. А потом стал спрашивать, как дело было. Я сказал. Он опять молчит. Налил чаю, нарезал хлеб и давай чего-то между книгами копаться. «Тут, говорит, у меня сахар был». И верно, кусок сахару у него. Только не между книгами, а под столом…

- А шарик? - нетерпеливо перебивает опять Динка.

- Вот тут и шарик он вытащил из-под книг да как вдарит им по сахару! Я даже подскочил. «Разобьете, говорю, такую драгоценную вещь…» Я уж его разглядел тогда… Ну, сели чай пить; стал он спрашивать, где я живу да кто у меня есть. И про тебя спросил. Ну, я сказал… И про дядю Колю опять сказал. «Он, говорю, может, и сейчас еще в тюрьме…» - «А фамилию, спрашивает, знаешь?» - «Знаю, говорю: Пономаренко его фамилия». А он опять спрашивает: «Так кто он тебе был?» А я говорю: «Не знаю кто, чужой человек, а жалел меня, и я его век не забуду…» Ну, так поговорили, попили чаю по три чашки, съели его хлеб… Стал я уходить. «Спасибо, говорю, до свиданья…» А он все думает о чем-то, потом взял шарик и сует мне в руки. «Возьми, говорит, для своей подружки!»

- Для меня? - радуется Динка.

- Для тебя, конечно. Я даже покраснел весь - так обрадовался; только как взять - ведь он сахар им бьет! «Бери, бери, говорит, я сахар и чернильницей разобью, это мне неважно чем: был бы сахар», - и засмеялся. А я осмелел и опять про ту бумажку вспомнил: «Вы бы, говорю, ее к бублику привязали. Голодный человек бублик сроду не выбросит, а бумажку выбросит». Тут он давай смеяться: «А ну как этот самый рабочий мой бублик вместе с бумажкою съест!» «Не съест, говорю, он домой детям понесет, а там вместе с товарищами и почитает». Ну, посмеялись так, а он и говорит: «Приходи запросто ко мне; что у меня есть, тем и поделюсь. Ты, я вижу, славный парнишка! Спасибо тебе, что бумажку подобрал и принес… И о бубликах я подумаю…» - Ленька замолчал и глубоко вздохнул.