Яков Длуголенский - Приключение в дачном поезде

После чего забрал у нас обе газеты, сунул их в пачку и, улыбаясь чему-то, пошёл к автобусу.

Как молодого педагога, Михайлу Михайловича часто навещали инспектора. Вероятно, они думали, что Михайла Михайлович с нами не справляется, но он вполне справлялся.

Поэтому, когда Михайла Михайлович сказал:

— Ребята, сегодня на третьем уроке будет присутствовать инспектор. Так что, учтите это, — нам даже стало обидно.

— А вы вызывайте только отличников, — стали советовать мы Михайле Михайловичу. — Или хороших учеников. Тогда никакой инспектор не подкопается.

— Это порочная практика, — сердито ответил Михайла Михайлович. — И мы её придерживаться не будем. Я буду вызывать всех подряд. Я ещё вчера знал про инспектора, но предупредил сегодня, чтобы вы не очень рассиживались в столовой. А то, я знаю, некоторые из вас любят являться с пирогом в руках.

И на третьем уроке нас действительно посетил инспектор. Это был бодрый, весёлый старичок, который всё время улыбался и нам, и Михайле Михайловичу и делал какие-то совершенно секретные записи в своём блокнотике. А когда Михайла Михайлович, опросив семь человек, поставил три двойки и три пятёрки, тут уж старичок до самого звонка не переставал улыбаться.

«Радуется двойкам, наверное», — думали мы.

И тут старичок поднял руку.

— Пожалуйста, — несколько опешив, сказал ему Михайла Михайлович.

Старичок встал.

— Я вот что хочу узнать, — сказал он. — Как вы тут, живя в Монетке, относитесь к своему городу?

— Хорошо относимся, — заверили Сиракузовы.

— Доказать это надо, доказать, — сказал старичок Сиракузовым. — Я вот тут был у ваших соседей, в Приваловске. Тоже, говорят, хорошо относятся к своему городу, а знать ничего не знают про свой город.

— Ну, то в Приваловске, — ответили Сиракузовы. — Мы-то знаем про свой город.

— Например? — подбодрил старичок Сиракузовых.

— Ну, хотя бы почему Окулинина гора называется Окулининой или когда образовался наш город и почему называется он Монеткой.

Услышав, что Сиракузовы знают, почему наш город называется Монеткой, Михайла Михайлович заметно побледнел.

— А ну? Почему? — заинтересованно спросил инспектор.

Павел Сиракузов набрал побольше в рот воздуха и начал:

— Давным-давно это было. Ехал купец на корабле и обронил в море монетку. А больше монеток у него не было. Тогда он слез с корабля и всю свою жизнь осушал море. Так возник наш город Монетка, и вот почему вокруг нашего города нету ни одного болота.

— Так. Очень хорошо. А кто же придумал эту легенду? — с интересом спросил инспектор.

— А вот его сестра Вера придумала, — вздохнул Павел.

Инспектор записал что-то.

Из класса Михайла Михайлович и инспектор вышли вместе.

— Должен вам сказать, товарищ инспектор, — смущённо начал Михайла Михайлович, но инспектор перебил его:

— Ну, что вы, голубчик! Понимаю: нету такой легенды, они её сами придумали. Но ведь придумали! — он засмеялся. — И это мне, честное слово, нравится!

Когда мы возвращались из школы, я спросил Сиракузовых:

— Знаете, сколько у Ватникова и Матвеева родственников?

— Ну? — без всякого интереса спросили Сиракузовы, которые всё ещё были там, целиком и полностью поглощены разговором с инспектором.

— У одного — семьдесят два, а у другого — сто двенадцать!

Но это не произвело на Сиракузовых никакого впечатления.

— У нас не меньше, — сказали они.

— Сколько — не меньше? — не отступал я, убеждённый заранее, что они этого не знают.

— А ты думаешь, мы их считали? Мы их сосчитаем, когда они приедут к нам на летние каникулы.

Я ошеломленно посмотрел на Сиракузовых.

— Кто приедет? Когда? Опять врёте?

Сиракузовы переглянулись.

— А пусть они и в самом деле приедут! — обрадованно заговорили они. — Надо только послать письма.

— Да вы знаете, сколько нужно посылать писем?!

— Ну, сколько? — спросили Сиракузовы.

— Двести семнадцать! Где мы столько марок возьмём?

Некоторое время Сиракузовы изумлённо молчали, привыкая к этой цифре.

— А ты точно знаешь, что двести семнадцать? — наконец спросили они.

— Точно. С Ферапонтом Григорьевичем подсчитывали.

Неожиданно Сиракузовы блаженно улыбнулись: