Анатолий Вершинин - Озеро Черного Дракона

Что за шум тогда поднялся! А как возмущались им офицеры, только недавно осуждавшие Жермена!… Трусы! А впрочем, и сам он, Клод Лакруа, оказался не столь уж храбрым. Вспомнить хотя бы его беседу с полковником:

«Вы, наверно, были тогда чрезмерно пьяны, господин лейтенант?»

«Даже слишком!»

Ведь не хватило же у него мужества сказать, что on считает подлостью так расправляться с населением и слова, которые он, Лакруа, кинул в лицо Жермену, справедливыми. Нет, он этого не сделал!…

Разговор спутников отвлек Лакруа от воспоминаний.

Вместе с ним в кузове ехали трое офицеров, возвращавшихся из командировок, и француз-коммерсант Жюльен, снабжавший товарами гарнизон Чанг-Уена. Он прожил в Индокитае свыше двадцати пяти лет и сейчас рассказывал попутчикам о достопримечательностях Ханоя.

- Вот буддийский храм Двух Сестер, - указал он на полуразвалившееся здание.

На одной из стен храма можно было различить барельеф, изображающий оскалившего зубы тигра, возносящегося к небу дракона, слона, попирающего змею, и аиста с цветами лотоса в клюве.

- Как гласит легенда, - рассказывал он, - эти две сестры еще в сороковом году первого века нашей эры подняли народное восстание против вторгнувшихся в их страну чужеземцев.

- Старая рухлядь! - усмехнулся сидевший у борта капитан с острым, птичьим лицом. - Но говорят, что кое-кто поживился здесь золотом. Не слышали, господин Жюльен?

Коммерсант, задымив черешневой с нефритовым наконечником трубкой, утвердительно кивнул головой.

- В храме было много золотых статуэток Будды, - доверительно подмигнул он капитану. - И поэтому первые из ваших коллег, которым посчастливилось прибыть сюда, взяли их себе на память.

- Действительно, счастливчики! - сказал капитан. - Жаль, что не оставили на пашу долю сувениров.

В разговор включился сутуловатый майор с тяжелым, неподвижным взглядом.

- А разве мало сувениров, капитан, осталось и для нас в этой стране?

По-моему, москитов, пиявок, тропической лихорадки и другой подобной прелести предоставлено нам здесь в неограниченном количестве.

Спутники Лакруа рассмеялись.

- А вот и Фан-Дын-Фунг - улица Раненого Сердца! - провозгласил Жюльен и указал на одну из полуобвалившихся стен, примыкавших к крепостным воротам.

Там была видна почерневшая от времени выбоина - след первого ядра, выпущенного французской артиллерией в апреле 1872 года. Вот откуда название этой улицы. Ведь Ханой - сердце страны!

- Жаль, что наши предшественники лишь ранили это сердце, - флегматично бросил капитан. - Нам не пришлось бы тогда торчать в этой стране с ее дьявольским народом.

- Значит, вы за то, чтобы снести с лица земли их города и селения? - оживился майор.

- Хотя бы и так! - буркнул капитан. - Чтобы не бунтовали больше никогда!

- А на что, позвольте вас спросить, -пожал плечами коммерсант, - нужны нам пустыни? Что Франция от этого выиграет?

- У Франции, - усмехнулся до сих пор молчавший военный врач с седеющей эспаньолкой на желтом, болезненном лице, - кажется, вообще мало шансов на какой-либо выигрыш в этой стране… Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, сколько американцев понаехало в Индокитай.

Никто не поддержал военного врача, но и не пытался ему возразить.

Наступило молчание.

Покинув последние дома ханойской окраины, машины вырвались на простор Тонкинской дельты. Равнина уходила далеко на север, упираясь на горизонте в подножие синих островерхих гор. Вся она была испещрена крошечными квадратами крестьянских полей, селениями, спрятавшимися в густую растительность, изрезана протоками, ручьями и оросительными каналами.

Вот сквозь густую листву блеснула широкая лента Красной реки. На ее шоколадной поверхности пестрело множество различных судов и джонок с квадратными парусами. Все это неторопливо плыло от берега к берегу, вверх или вниз по течению. И вдруг резкий гудок военного корабля нарушил привычную суету на реке. От военной пристани отвалил серый, с низко осевшей в воде кормой, французский монитор.

Словно лапами, перебирал он лопастями колес воду и, выползая на самую середину реки, тянул за собой отрепья редкого серого дыма.

Все чаще навстречу машинам ползли теперь к городу крестьянские двухколесные арбы с впряженными в них буйволами. На головах животных плетенные из бамбука колпаки с отверстиями для ушей. В арбах груды золотистых бананов, огненно-красного перца, темно-фиолетовых плодов манго, кокосовых орехов в зеленой кожуре…