Сергей Голицын - Страшный Крокозавр и его дети (Повесть)

Галина парта стояла сзади Мишиной и в другом ряду. Оглядываться было нельзя — еще кто-нибудь заметит! А вот думать о Гале никто ему не мешал.

Он вспомнил, как она однажды, еще в прошлом году, попросила его отточить карандаш. Он отточил остро-остро. Она взяла карандаш, взглянула на Мишу своими большущими глазами и сказала: «Спасибо, Ключик». Миша очень любил, когда его называли Ключиком. «И почему она с тех пор никогда и ни о чем меня не просила? — вздохнул он. — Вот Игорь Ершов — какой счастливый! Шестой год на одной парте с Аллой сидит и всегда ей карандаши точит…»

Воспитатели обычно приходят в интернат к часу, к двум, словом, к концу уроков. Но Петр Владимирович решил явиться пораньше, он хотел познакомиться кое с кем из преподавателей и расспросить их о некоторых своих питомцах, особенно о Вове Драчеве.

Первое, что ему попалось в глаза в пустой учительской, была доска объявлений с пестро разукрашенной таблицей «Показатели успеваемости по классам».

Увы, ни у одного класса не обстояли так плохо дола, как у его шестого «Б». В глубокой задумчивости он подошел к окну.

Отсюда открывался широкий вид на противоположный берег Москвы-реки. Два десятка черных полупрозрачных чудищ — «крокозавров» вертели свои длинные шеи. Под их огромными металлическими лапами сновали туда и сюда букашки-пешеходы, жучки-автомашины. Сзади высились громады серых и желтых зданий, ярко освещенных морозным осенним солнцем…

В это время раздался звонок. Одна за другой быстро начали входить учительницы с портфелями, со стопками тетрадей. Они оживленно и шумно перекидывались репликами, искоса поглядывая на Петра Владимировича.

В учительскую вошла Валерия Михайловна. Она коротко поздоровалась со всеми и резко повернулась к Петру Владимировичу:

— Здравствуйте! Знаете, после урока в вашем классе я делаюсь совершенно больная! Это просто невыносимо! — раздраженно сказала она, передавая ему классный журнал.

— А что случилось? — невольно робея, спросил он.

— Я ей задала вопрос: что такое полуостров? — жаловалась Валерия Михайловна. — Ведь это еще в третьем классе проходят. А она ответила: полуостров — что половина острова. Значит, она не знает самых основ географии! Значит, она ничего не знает! Я ей двойку поставила.

— Кому двойку? — опять очень робко спросил Петр Владимирович.

— Этой, глазастой, как ее, Крышечкиной.

— Обещаю вам обратить самое серьезное внимание на Галины нелады с географией, — с готовностью сказал огорченный Петр Владимирович. — А вы, пожалуйста, познакомьте меня с преподавательницами математики и русского языка.

Обе учительницы оказались совсем еще молоденькими. Петр Владимирович рассказал им, что собирается каждый вечер заниматься с Вовой Драчевым, и попросил некоторое время его не спрашивать. Кажется, им немножко польстило, что новый воспитатель именно к ним первым подошел знакомиться.

— Петр Владимирович, вы вмешиваетесь во внутренние дела другого государства, — ласково заметила Валерия Михайловна. — Каждый преподаватель сам решает, вызывать или не вызывать того или иного ученика.

Учительницы стали возражать, Драчев — самый безнадежный мальчик. Будет просто чудесно, если Петр Владимирович за него возьмется. Они согласны пока его не спрашивать.

— Как хотите, — пожала плечами Валерия Михайловна. — Можете его не спрашивать, но, раз вы уверены, что он на большее не вытянет, выводите ему за четверть двойки.

Прозвенел звонок. Все ушли. И опять безмолвие установилось во всем здании — начался последний урок.

Петр Владимирович, оставшись в учительской один, задумался о Гале Крышечкиной. Он мысленно представил себе оплошавшую девочку.

Неожиданно в учительскую вошла Вера Александровна. Она еще на ходу протянула Петру Владимировичу свою крепкую мужскую руку.

— Здравствуйте, как идут ваши дела? — коротко спросила она его.

— Столько новых впечатлений! Я просто не успел еще разобраться, — признался он.

— А я не успела вам рассказать о некоторых ребятах… — Вера Александровна устало поморщилась. — Вы обратили внимание на одного мальчика? На Мишу Ключарева?

— Конечно, обратил. Какой-то он непонятный, дерганый и, наверное, очень скрытный.

Вера Александровна рассказала о несчастье в семье Ключаревых. Говорила она медленно, словно через силу.

— Я давно не спрашивала Мишу, нет ли у них каких-либо новостей о брате, — закончила она.