Мария Бережная - Кто ты сегодня?

– Тогда тебе вдвойне повезло, – ответил Сегодня–я–Кай.

– Почему?

– Потому что жарко будет практически до конца лета. И ты сможешь спрятать солнечный жар в сердце так же, как я спрятал там немного зимней прохлады, и мне, как и Кенсингтонскому парку, никогда не бывает жарко. А тебе не будет холодно, потому что внутри тебя будет жить летняя жара.

Тимми недоверчиво посмотрел на Сегодня–я–Кая. Взрослые не всегда говорят то, что думают. Например, мама часто говорит, что есть много шоколада вредно, но Тимми точно знал, что у нее в сумке лежала шоколадка, про которую она же говорила, что это – лучшее лекарство от плохого настроения и головной боли.

И вот именно в эту минуту, сидя рядом с Сегодня–я–Каем, глядя на картины, которые показывали ему удивительные книги, слушая, как именно здесь, в этой комнате, шуршит огонь в искусственном камине, и чувствуя зимнюю прохладу посреди яркого, жаркого летнего дня, Тимми принял очень взрослое решение.

Он решил верить в сказки. Верить твердо и нерушимо.

И тогда все–все будет хорошо.

Глава пятая. Удивительное путешествие.

– Как проходят твои занятия? – Спросила как–то вечером мама. Она только пришла с работы, и они с Тимофеем готовили ужин. Тимми всегда помогал маме готовить, он уже мог помешать салат, разложить нарезанный хлеб, принести маме тарелки и вилки – в общем, без его помощи она определенно бы не справилась. К тому же, когда они готовили ужин, это было особенное «маматиммино время». Тимми рассказывал маме обо всем интересном, что произошло за день, а она делилась приключениями, которые случились с ней на работе и вокруг нее и часто советовала что–нибудь полезное. Не так как папа – у Тима с папой было много серьезных, мужских разговоров. А мама советовала, как мама. Папины советы были похожи на кирпичики, их можно было складывать в башенку, а потом взять и построить из них настоящий дом. И это был бы очень прочный дом.

А мамины советы были легкими, изящными, как шторы на окнах, без которых вроде бы можно прожить, но с ними Тиму нравилось гораздо больше. Мамины советы, кстати, отлично помогали понять папины советы, и как–то раз Тимми даже пришел к выводу, что на самом деле мамины советы – это, видимо, то, чем можно скреплять между собой папины советы. И тогда у него получится очень прочный дом. Но маме и папе Тим об этом пока не рассказывал. Он решил, что расскажет тогда, когда сможет построить собственный дом и позвать туда маму и папу жить.

И бабушку.

И Угадай–кто–я–сегодня тоже будет где–то рядом.

Сегодня Тимми и бабушка немного задержались и, когда они подошли к Библиотеке, то услышали музыку.

Музыка была похожа на большой ключ, который отпирал дверь и, в тоже время, его можно было вложить между дверью и косяком, чтобы она не захлопывалась.

– Когда я была примерно такого же возраста как ты, мы танцевали под эти мелодии, – задумчиво сказала бабушка. Тимми не стал спрашивать, где и как танцевала бабушка, потому что на самом деле был уверен, что она танцевала еще на балах, где дамы в красивых платьях, а кавалеры со шпагами, а еще оркестр и огромные, просто невероятно огромные люстры. Все это Тимми недавно видел в кино. Когда он спросил у мамы, была ли она на балу, та ответила, что такие балы проводились очень и очень давно. Тогда Тимми решил спросить у бабушки, но мама посоветовала пока этого не делать. Почему, мальчик так и не понял, но решил, что, наверное, это очень большой секрет. А взрослые секреты обычно раскрываются сами, через некоторое время, если уговорить самого себя не любопытствовать раньше времени.

Тимми и Бабушка прошли в гостиную и стали ждать, когда придет Кто–я–Сегодня. Они точно бы долго его ждали, слушая музыку, которая играла где–то рядом с ними, если бы сам Библиотекарь тихо не кашлянул у них за спинами.

Он сидел в кресле тихо, как мышь, и они даже не заметили его. И когда Тимми и бабушка испуганно подпрыгнули и замерли, разглядывая его наряд, и пытаясь угадать кто же он сегодня, виновник этого переполоха довольно рассмеялся.

– Ну что? Угадали, кто я?

Тимми отрицательно покачал головой. Сегодня на его друге был длинный тряпичный плащ, на котором было нашито не меньше трех десятков карманов. В каждом кармане, кажется, что–то лежало. Из одного торчала флейта, из другого – пучок какой–то травы, из третьего библиотекарь достал и, задумчиво повертев в руках, сунул обратно огромную пуговицу.

А еще на нем была шляпа! Зеленая, мятая и какая–то… Непонятная.