Пенелопа Лайвли - Призрак Томаса Кемпе. Чтоб не распалось время

— А я только что вошел, — сказал Джеймс.

— Боже милостивый! Неужели ты думаешь, что я мог заподозрить тебя в подобном деле? — сказал мистер Харрисон.

Джеймс подозрительно взглянул на него и вышел в сад посмотреть, не добралась ли Эллен до его ямы. Оказалось, что Тим обнаружил ответвление от главной крысиной норы и провел немало счастливых минут, разрывая клумбу с ирисами. Джеймс поспешил посадить их снова. Тим, очевидно, не понимал, что в доме его всего лишь терпят и он может в один прекрасный день зайти чересчур далеко. Мистер Харрисон уже не раз мрачно говорил:

— Придется этому псу убираться отсюда.

Джеймс ласково потрепал его.

— Ты ведь просто не знал, что тут не сорняки, верно? И что папе еще нужны его шлепанцы, тоже не знал. Хорошо, что я нашел, где ты их зарыл.

Тим слегка нагнул голову и оскалил в улыбке розовую пасть. Для него это было самым сильным проявлением чувств. Он был не из тех псов, которые лезут с ласками. У него было чувство собственного достоинства.

— Сюда, сэр, — сказал ему строго Джеймс. Он вдруг увидел себя и Тима бесстрашными ловцами преступников: Харрисон из Скотленд-Ярда и его знаменитая румынская ищейка Гроза Грабителей. Он стал прокрадываться вдоль стены дома, свирепо нахмурясь и таща с собой упиравшегося Тима. По другую сторону сточной трубы притаилась пресловутая шайка Похитителей Алмазов из Монте-Карло, вооруженная до зубов…

— Обедать! — крикнула миссис Харрисон из окна кухни.

Тим вырвался и кинулся к кухонной двери.

После обеда из оловянных туч, которые все утро медленно собирались над городком, решительно и надолго пошел дождь. Миссис Харрисон сказала, что теперь ее заливает не только изнутри, но и снаружи, взяла книгу и легла в постель. Мистер Харрисон задремал в кресле. Эллен ушла к подруге.

Джеймс вспомнил, что не сделано домашнее задание. Он поднялся к себе, закрыл дверь и сел за стол. Тим раза два прошелся по комнате, вспрыгнул на кровать, порылся в одеяле, пока не достиг желаемого уюта, и заснул. Дождь барабанил по крыше и стекал вдоль окна маслянистыми струями.

Джеймс открыл домашнюю тетрадь, просмотрел свои черновики и стал писать. Он готовил сообщение о Древней Греции и делал это с удовольствием. Заглядывал в словарь, писал, вклеивал картинки, думал об Александре Великом, нарисовав вазу, на которой лихо сражались нескольку парней, и забыл обо всем кроме того, что делал. В комнате по временам что-то шуршало, со стола слетел лист бумаги и скатилась ручка. Тим спал и во сне вздрагивал.!

Вдруг что-то задело под столом ногу Джеймса. Это была страница из его тетради. Он поднял ее и прочел:

«Радъ видѣть твое прилежанiе, хотя книги твои мнѣ не по душѣ. Где твой латинскiй учебникъ и гдѣ астрологiя? Но къ дѣлу. Воду въ ведре я выставилъ вмѣсто красталла, дабы люди знали, что мы находимъ пропажи. Плѣшь родителя твоего хорошо полѣчить мазью изъ листьевъ тысячелистника (трава Венус), а глаза твоей матери лѣкарством не вылѣчить, ибо тутъ порча, а наслала ее вѣдьма, и средство одно: найти ту вѣдьму и предыть суду. С этимъ намъ и надлежитъ поспешить».

Джеймс повернулся на стуле. Потом встал и обыскал всю комнату, заглянув даже под кровать. Ничего не было видно, и ничто не шевельнулось.

Он перечитал записку. Особенно раздражали его слова об отцовской лысине. Наглость, вот что это такое! Что он суется?

Тут Джеймс вспомнил совет Саймона. Что ж, попробуем с ним заговорить.

Он откашлялся, чувствуя, как глупо он выглядит, обращаясь к пустой комнате, хотя этого никто не видел, и начал:

— Э-э… мистер Кемпе!..

Молчание. Тим потянулся, поднял голову и зевнул.

Джеймс перевел дух и сказал твердо:

— Боюсь, что я не могу делать, как вы хотите, потому что сейчас люди не очень интересуются колдовством. И таких лекарств мы не употребляем. Есть пенициллин и все такое. Воров ищут полисмены, а сенная лихорадка бывает у моей мамы каждый год, и никакая это не порча, просто у нее аллергия к…

Позади него раздался грохот. Он обернулся. Один из его глиняных горшков лежал на полу, разбитый вдребезги. Другой у него на глазах сорвался с полки, перелетел через комнату, едва не ударив его в правое ухо, и разбился о противоположную стену. Тим соскочил с кровати и заметался по комнате с яростным лаем.

— Эй! Перестаньте! — крикнул Джеймс.

В комнату ворвался порыв ветра, поднял со стола бумаги и закружил их по полу. Бутылка чернил прыжками добралась до края стола и повисла там; Джеймс одной рукой удержал ее, а другой тщетно пытался собрать листки из домашней тетради.