Валентина Филиппенко - Папа ищет работу

– Вот так, – объяснил он, – слонёнок должен тренироваться с тренером минимум два часа в день. Обхватывать его хоботом и поднимать и опускать вверх и вниз. И чем толще и тяжелее будет тренер, тем будет лучше.

– Так что, – папа поставил меня на пол и шагнул к холодильнику, – мне даже выдали четыре килограмма шоколада!

На полке холодильника в коробке лежала целая гора шоколадных золотых монет. Ох, кажется, всё же придётся папе подавать хороший пример детям и садиться на диету.

– А ещё, – папа с улыбкой закрыл холодильник, – сегодня я понял кое-что важное.

Мне было трудно не думать о шоколаде и слушать папу, но я закрыла рот и вопросительно кивнула.

– Я ужасно, до икоты и головокружения, боюсь щекотки. И своим смехом смог напугать даже клоуна, а он в жизни многое повидал.

Летом по выходным мы уезжали на озеро. Мама вставала очень рано и пекла блины, в которые заворачивала творожную массу с изюмом и ванилином, солёную рыбу, сыр с ветчиной, варёную сгущенку и яблочное варенье. Папа загружал в машину мой плавательный круг, большой пляжный зонт, много воды, яблок, арбуз, похожий на надувной мяч, и плед. Пока мы ехали к озеру, я засыпала, привалившись щекой к окну, и мне снилось, что я бегаю по золотистым, как яблочное варенье, полям, а они качаются подо мной и гудят, будто им щекотно.

Папа очень хорошо плавает и ещё до школы начал учить меня махать ногами и руками в воде, чтобы не утонуть. Мы начинали тренировку на берегу: я гребла в воздухе, дрыгала руками и ногами, как лягушка, дышала и не дышала. Когда я вдыхала невпопад, папа зажимал мне нос рукой и радостно кричал: «Утонула!»

По-настоящему плавать я научилась год назад. На море мы взяли напрокат лодку и поплыли кататься. Вода была чистой-чистой, моего детского спасательного круга с нами не было, а папа снова принялся за своё. «Ныряй! – крикнул мне он. – Вдох на гребке, выдох – толчок ногами». И выкинул меня за борт.

Как я испугалась! Я хватала воздух ртом и прыгала в воде, то поднимаясь над ней, то вновь уходя под воду. Мама протянула мне руку и помогла успокоиться, а папа прыгнул в воду и решил поучить меня плавать на спине, чтобы мама видела, что я не утонула. Было очень страшно, но с тех пор я умею плавать.

Сегодня утром папа открыл газету и даже подпрыгнул на стуле:

«АКТРИСЕ И МОЛОДОЙ РУСАЛКЕ ТРЕБУЕТСЯ ЛИЧНЫЙ ВОДИТЕЛЬ».

Была суббота, я не собиралась в школу, а полезла проверять, правда ли в газете опубликовали такое объявление. Правда.

«Ты отлично плаваешь и сможешь справиться с актрисой», – улыбалась мама. Она в молодости играла в студенческом театре, где они с папой и познакомились.

Папа осторожно набрал номер, будто уже плыл по озеру, плавно опуская руки в водную гладь. В трубке не забулькало, не захлюпало и даже не заплескалось.

«Вы готовы к командировкам?» – спросили папу.

«Плавать умеете?»

«Машину аккуратно водите?»

«А глубоко можете нырять?»

В пять вечера папа был приглашен в Центральный бассейн на собеседование.

Как я ни просила, как ни уговаривала, с собой он меня не взял. Поэтому целый час я просидела у окна в ожидании. Разрезая первые сумерки, бодрым шагом он зашёл во двор и поднялся в квартиру даже не на лифте, а по лестнице. Волосы его были ещё мокрые, он улыбался.

– Взяли! – закричал он с порога.

– Ура-а-а! – закричали мы.

Русалка оказалась самой настоящей: длинный чешуйчатый хвост, медные волосы и необходимость постоянно находиться в воде. Её нужно было загружать в грузовик в аквариуме, чтобы возить на тренировки в бассейн, потом – также в аквариуме – на встречу в кафе «Салют», а после – на киностудию, где она играла… русалку.

Познакомиться с ней было нельзя. «Я первый день на работе, никаких гостей», – строго сказал папа. Русалка не говорила на человечьем, только квакала, хрипела и свистела. Зато умела писать, если не роняла ручку на дно аквариума. Каракули у неё, правда, получались ещё заковыристее и запутаннее, чем мои.

Папа нашёл в шкафу любимые красные плавки, очки для плавания и пляжные тапочки. Утром понедельника он должен был уехать совсем рано: русалка тренировалась в пустом бассейне до открытия. Возвращался он совсем поздно: съемки длились до полуночи.

Даже я не могла уснуть накануне папиного первого рабочего дня. Мне запретили рассказывать в школе о папиной работе, но я почти проболталась своему другу Коле, который – будто чувствовал – перед сном мне позвонил. Папа с серьёзным видом протянул мне трубку и приложил палец к губам.