Мигель Делибес - Опальный принц

— Не надо любить его, тетя Куки, — сказала она. — Он нашалил.

Тетя Куки прижала его покрепче, как бы защищая.

— Он не шалун, нет, это вышло нечаянно.

— И я встал сухой, — сказал Кико.

— Ну конечно, малыш у нас встал сухой.

— А Крис обкакалась.

— Вот видишь, — сказала тетя Куки.

Кико поудобнее устроил голову на большой, широкой груди тети Куки. Он прикрыл глаза.

— Маврик умер, — вдруг сказал он.

— Маврик?

— Это кот Паулины, — сказала Мама, усаживаясь. И продолжила, зажигая сигарету и выпуская первое облачко дыма: — Я безумно устала. Продолжается частичный кризис. С прислугой каждый день все новые сложности.

— С приходящей? — спросила тетя Куки.

— С приходящей и с Севе. Уже неделя, как та уехала в деревню. Заявила, что матери плохо. Поди знай.

Голос тети Куки тек теплым ручейком, тоненько, тихо.

— Прямо не знаю, — говорила она, смеясь, — отчего это у прислуги матери непрерывно при смерти. Ты обращала внимание?

— А Маврик умер, — сказал Кико, выпрямляясь.

Тетя Куки прижала его к себе.

— Значит, умер бедный котик? Умер твой дружок? Бедняжка! Такой хороший, такой ласковый!

Мама вязала что-то из серой шерсти, быстро шевеля пальцами, и время от времени металлические спицы, ударяясь одна о другую, коротко позвякивали — так позвякивали ножницы Фабиана, когда он стриг Кико. Мамины глаза следили за работой; закончив ряд, она автоматически столкнула петли к головке спицы и взглянула на тетю Куки.

— Ты слишком с ним нежничаешь.

— Ну что ты говоришь! Этому мальчику нужна особая ласка, Мерче. Не забывай, что всего год назад он царил в этом доме, был центром вселенной. А теперь его свергли, развенчали, он в опале, опальный принц и больше ничего. Вчера он — все, сегодня — ничто. Согласись, такое трудно перенести.

Голос Мамы звучал негромко, но твердо.

— Глупости, — сказала она. — Я уже успела без особых церемоний развенчать четырех принцев, и все обошлось как нельзя лучше.

— Тебе просто повезло, вот и все. Но ты ведь слышала, что говорят психиатры.

— А что они говорят?

— Ну, всякие комплексы и тому подобное. Все это начинается в детстве. Сейчас что-то кажется тебе пустяком, а потом у взрослого вдруг возникает комплекс. Понять это не так-то просто, но вот, знаешь, Пепа Крус говорит, что лучше заболеть, чем заработать комплекс. Комплексы, детка, — очень опасная вещь.

Голос Мамы переплетался с металлическим позвякиванием спиц.

— Чушь, — сказала она и повторила: — Чушь. Если все время слушаться психиатров, то шагу нельзя ступить.

Тетя Куки понизила голос:

— А вот тебе пример, и далеко ходить не надо: мальчик Луисы Пелаес.

Звон спиц прекратился.

— А что такое?

— Что? А то, что Луиса вертелась перед ним голышом, пока ему не стукнуло пятнадцать, а теперь он женился, и жена его нисколечко не волнует. Они обратились в Рим за разводом.

— Это точно? — чуточку обеспокоено спросила Мама.

— Куда уж точнее.

Металлическое позвякивание возобновилось. На коленях у Мамы лежала длинная синтетическая сумка на молнии, куда она прятала вязанье. Когда тетя Куки говорила, ее грудь поднималась и опускалась, словно на рессорах, и голос гулко отдавался в ушах Кико, что еще больше убаюкивало мальчика.

— Они такие маленькие, — продолжала тетя Куки. — Бедняжечки, как о них не заботься, все мало… Я всегда так жалею этих малышек. У них столько переживаний. Нам этого не заметно, но они страдают. С ними надо обращаться с такой осторожностью. Вот взгляни на этого бедняжку. До вчерашнего дня — полный господин в доме, а сегодня — никто. Потихоньку, все надо делать потихоньку, особенно если тут замешаны комплексы. Только встань на его место, Мерче, вчера — всеобщий любимчик, все пляшут вокруг него, а сегодня — никто, просто пятый из шести детей, самый беззащитный.

Голос Мамы звучал холодно и обыденно:

— По-моему, ты преувеличиваешь, Куки.

Воцарилось молчание. Потом Мама и тетя Куки заговорили о родах, а затем перебрали последние светские новости. В конце концов завязался оживленный разговор на кулинарные темы, и то и дело слышалось: «Обязательно дай мне рецепт», «И ты говоришь, это вкусно?», «И знаешь, выходит гораздо дешевле, чем может показаться вначале».

Кико слушал, как голос тети Куки гудел в ее груди, но когда тетя Куки сказала Маме: «…А подавать это надо с хреном», мальчик встрепенулся:

— Тетя Куки, это значит «идти на хрен»?

— Что за чепуха! — сказала тетя Куки, а Мама вспыхнула до корней волос.