Мигель Делибес - Опальный принц

Вдруг в прихожей, за занавеской, он заметил пылесос, слез с велосипеда, взял резиновую трубу и снова забрался на сиденье. Вернувшись в комнату, он отвязал форт и сказал себе: «А теперь надо залить бензин», снова сел на велосипед и с трубой в руках въехал в розовую ванную. Там он слез, попытался вставить кран в трубу, но это ему не удалось, и тогда он открыл кран и прижал к отверстию конец трубы. Часть струи разлеталась веером, обрызгивая красный свитер, лицо и волосы, но Кико ничего не замечал: его глаза были прикованы к другому концу трубы, откуда лилась тоненькая струйка, падая на заднюю часть велосипеда.

— Бензоколонка, — упоенно сказал себе Кико.

Он еще трижды крутанул кран, отвернув его до отказа, но брызги воды, сильнее ударяя по лицу, заставили его зажмуриться, и он смеялся от их щекотки. Вдруг откуда ни возьмись в дверях появилось сердитое лицо Доми.

— Что-то ты притих. Интересно, чем это ты здесь занимаешься?

Кико поскорее завернул кран.

— Я только заправляю грузовик, Доми, — виновато сказал он.

Доми схватилась за голову.

— Ох, господи! Ну, пускай на тебя полюбуется твоя мама. Уж она тебя подзаправит, не волнуйся. — Доми повернула голову и закричала: — Сеньора!

Кико, стоя посреди лужи, похлопывал ладошки одна о другую, словно отряхивал от воды; из-под мокрой челочки, прилипшей ко лбу, глаза его с непередаваемой печалью глядели в коридор, ожидая появления Мамы. Он услышал, как открылась кухонная дверь, затем раздались торопливые шаги и голос Доми, говоривший все с большим пылом:

— Идите сюда, сеньора. За этим не углядишь. Только посмотрите, на кого он похож! А кругом-то что делается!..

Кико ощутил странную слабость в ногах, но продолжал отряхивать ладони, замерев посреди лужи и глядя на дверь умоляющими глазами; однако, увидев лицо Мамы, понял, что виноват, и опустил голову, а Мама закричала: «Что за наказанье с этими детьми! Видеть их не могу!» И, схватив его левой рукой, правой принялась колотить по попе так, что ей самой стало больно. Из-под ее руки Кико смотрел на Хуана, который, появившись в дверях, строил ему гримасы и целился из воображаемого автомата: «та-та-та-та». Наконец Мама отпустила его, и Кико побежал укрыться в щели между кроватью Маркоса и шкафом; когда из школы вернулась Мерче, она заметила его, подошла, потрепала по голове и сказала:

— Ну, как дела, гномик?

Он искоса поглядывал на сестру и вдруг заорал:

— Дерьмо, задница, какашки!

— Наш малыш сегодня не в духе, — снисходительно сказала девочка и повернулась к нему спиной.

— Мама меня побила, — наконец признался Кико.

Мерче положила портфель на одну из полок, потом скинула пальто и форменный берет и бросила их на кровать Маркоса. Ее движения были слегка нарочиты, неумело кокетливы. Хуан подошел поближе и сказал:

— Как ему попало — сдохнуть можно!

— Что, описался? — спросила Мерче.

— Нет, не за это, — ответил Хуан.

Кико вылез из угла и сказал:

— А я сегодня встал сухой, вот так.

Мерче недоверчиво улыбнулась.

— Ага, правда, — подтвердил Хуан. — Сегодня он встал сухой.

Из коридора доносился манящий запах стряпни. Вошел Маркос, подбросил портфель в воздух и схватил его на лету, точно вратарь — мяч.

— Маркос! — закричал Кико. — А у доньи Паулины умер кот!

— Да?

— Ага, и Лорен бросила его в помойку, а потом прилетел черт и унес его в ад, Хуан сам видел, а еще прилетала ведьма…

— Пабло еще не пришел? — спросила Мерче.

— Нет, — ответил Маркос.

Мерче вышла в коридор и столкнулась с Пабло, который как раз входил в дверь, и Мерче сказала ему, открывая книгу:

— Пабло, пожалуйста, объясни мне вот это, я тут не понимаю ни словечка.

Голос у Пабло был уже взрослый и суровый:

— Ой, девочка! Не даешь человеку в дом войти…

Кико подходил то к одному, то к другому, но едва только ему показалось, что он нашел отклик в Маркосе, как тот схватил «Покорение Дальнего Запада» и спросил у Хуана:

— У тебя еще есть?

— Три, — ответил Хуан. — Вот, гляди.

Кико побрел по коридору в кухню, где надрывался транзистор. Возвращение остальных всегда сопровождалось послаблением в домашней дисциплине. У двери кладовки он увидел Кристину, чуточку обеспокоенную, чуточку раскоряченную, и, подойдя к ней, ощутил запах, все понял и закричал так, что у него на лбу вздулась жила:

— Мама, Доми, Вито, сюда! Крис наложила в штаны!

Девочка смотрела на брата своими круглыми глазами недоуменно и внимательно и, когда он замолчал, пробормотала: