Тамара Крюкова - Повторение пройденного

— Слушай, мы полные лохи.

— Почему это? — справедливо потребовал объяснений Кирилл.

— Нам не нужно ничего копать.

— Я тоже так думаю. Ну его этот клад. И потом ночью меня всё равно не выпустят, — сказал Кирилл.

— Нам ни ночью, ни днём копать не нужно. Там уже всё прокопали за нас.

— Кто?!

— Конь в пальто. Помнишь люк возле чёрного входа в школу? — спросил Антон.

— Ну?

— Куда он ведёт?

— В канализацию, наверное, — неуверенно сказал Кирилл.

— Ясно, что не в музей. Я спрашиваю, какой самый ближайший ко входу люк?

— А я откуда знаю? — пожал плечами Кирилл.

— Объясняю для тупых. Ближе всего люк перед школой. Теперь смотри.

Антон выдернул из тетради листок и стал чертить схему.

— Вот школа. Тут лежит клад. Вот один люк, вот другой. Соединим их прямой линией. Что получается?

— Ничего не получается, — сказал Кирилл.

— Как это ничего? Ты что, не видишь, что клад лежит на этой прямой?

— Может, тоннель проходит не по прямой? — возразил Кирилл.

— А как? Зигзагами, что ли? Прямая — это кратчайший путь между двумя точками. Усёк?

— Что это ты рисуешь? — раздался за спиной голос Насти.

Антон поспешно спрятал бумажку.

— Схему проезда до станции «Не твоего ума дело».

— Ой-ой, какие мы важные. Можно подумать, у тебя на бумажке карта сокровищ, — брякнула Настя первое, что пришло на ум.

Она понятия не имела, как близка к истине. Антон не на шутку разволновался.

— Кто тебе сказал?

— Что сказал? — не поняла Настя.

— Про карту.

— Так это правда? — заинтересовалась девочка. — Покажи.

— Ща, только шнурки поглажу. Слушай, Самсонова, знаешь правило моряков: женщина на корабле — к несчастью. Поэтому топай отсюда и не подслушивай. Тоже мне, уховёртка. Крути педали, пока не дали.

— Ермак, какой же ты всё-таки дебил, — в сердцах выпалила Настя.

— Кир, ты слышал? Ермака, покорителя Сибири, она дебилом назвала. Никакого уважения к героям прошлого, — усмехнулся Антон.

— Да ну тебя, — Настя повертела пальцем у виска и гордо зашагала прочь.

Подождав, пока она удалится на безопасное расстояние, Антон заговорщически проговорил:

— После уроков полезем в люк и проверим.

— В канализацию? Ещё чего, — неожиданно заартачился Кирилл.

— Ну и что такого? Только представь, может, клад прямо у нас под ногами. Ты же сам видел, что там рамка вертится, как бешеная.

— Мало ли что вертится? Вон Иванова тоже на уроке вертится. Что же она, по-твоему, сокровище? — усмехнулся Кирилл.

— Тоже мне шутник, — обиделся Антон. — Так прямо и скажи, что тебе клад не нужен.

— Я в канализацию не полезу, — упёрся Кирилл.

— Хорошо. Только, когда я сокровища найду, не говори, что я тебе не предлагал. Сам же пожалеешь, что отказался. Ещё умолять будешь, да поздно будет, — в сердцах сказал Антон, надеясь, что Кирилл всё же передумает.

— Один ты никуда не полезешь, — с уверенностью заявил Кирилл.

Он был прав. Кто бы сунулся в канализационный люк в одиночку? Гениальный план был на грани срыва, и тогда Антон прибёг к последнему средству.

— Спорим, ты полезешь со мной?

— Чего это я полезу? — усмехнулся Кирилл.

— За автограф Бэкхема, — выпалил Антон, сверля друга взглядом.

Автограф великого футболиста был его драгоценной реликвией и предметом зависти всех мальчишек. Не в силах отказаться, Кирилл кивнул:

— Замётано. После уроков на заднем дворе.

Природа радовала последними тёплыми деньками. Деревья уже начали ронять листву, но это ещё не портило их золотого убранства. В воздухе витал пряный и немножко дымный аромат осени.

В такие дни было особенно тяжко сидеть в заточении в школьных стенах, но всё когда-нибудь кончается. Наконец прозвенел долгожданный звонок с последнего урока. Класс, минуту назад окутанный дремотой, внезапно ожил. Шумно сдвигались стулья. Книги и тетрадки наспех летели в сумки и рюкзаки. А у дверей возникла потасовка, как возле последней шлюпки с «Титаника». Антон с Кириллом тоже ринулись на штурм двери, когда Кирилла остановил окрик Алевтины Викторовны.

— Геворгян, задержись. Ты сдал домашнее задание?

Кирилл, как раненый боец, внезапно потерял живость. Пока он что-то мямлил в своё оправдание, Антон резонно рассудил, что благоразумнее поскорее исчезнуть из класса, пока учительница не вспомнила и его долгов.