Эрих Кестнер - Эмиль и сыщики. Две повести

— А это что за штука?

— Это так называемый павильон.

— А на что он? — спросила девочка.

— Понятия не имею, — ответил Профессор.

И они все побежали к павильону; Густав толкал свою мотоциклетку.

Павильон оказался застекленным маленьким домиком, в котором стояли лакированный столик и зеленая лейка.

— Отлично! — воскликнул Профессор. — Вот вам и гараж. Лучше не придумаешь!

— Что бы вы без меня делали, — заметила Пони-Шапочка и открыла дверь. Ключ торчал в замочной скважине.

Густав втащил мотоциклетку в павильон, запер дверь, вынул ключ и сунул себе в карман.

Мальчики уже шли назад к дому. Они проголодались. Пони хотела их догнать, но Густав остановил ее:

— А что ты скажешь про мою машину? Тебе нравится?

Она еще раз подошла к павильону и сквозь стеклянную стену стала разглядывать мотоциклетку.

— Ну, что ты скажешь? — повторил свой вопрос Густав.

— Видала и лучше, — заявила она и величественно, словно королева, двинулась к дому.

Густав растерянно поглядел ей вслед. Потом кивнул своей мотоциклетке, обиженно проводил взглядом Пони и сказал самому себе:

— Это все мура!

После ужина они посидели еще некоторое время на террасе, любуясь садом, пестревшим цветами.

— Вкусно? — не выдержав, спросила Клотильда.

Само собой разумеется, все сошлись на том, что еда была великолепной. А когда бабушка заявила, что со дня своей серебряной свадьбы не ела такого бифштекса, Клотильда засияла от счастья.

Пока Пони убирала со стола, Эмиль написал маме открытку. Тогда и Густав решил написать домой, что благополучно прибыл и что передает всем привет. Они отдали открытку Вторнику, который уже торопился, чувствуя, что его заждались родители. Он обещал забежать по дороге на почту.

— Смотри не забудь их бросить в ящик! — сказал Эмиль. Уже со всеми простившись, Вторник крикнул:

— Приходите пораньше на пляж! — и убежал.

Советник юстиции подошел к двери террасы и посмотрел на небо.

— Солнце, правда, уже село, но все же перед сном надо поздороваться с морем, — сказал он.

Все пошли к ольховой роще. Там уже сгущались сумерки. Сразу за рощей начинались дюны, а оттуда было видно море.

— Кто еще ни разу не видел моря — шаг вперед! — скомандовал советник юстиции.

Вперед вышли Эмиль, Пони и бабушка.

— Идите первыми, а мы за вами, — распорядился он.

Бабушка взяла своих внуков под руку и стала подниматься на дюну. Справа от них находилась гостиница, а перед ними простирался пляж. Куда ни глянешь — плетеные кресла, вымпелы и песочные крепости.

А там, где обрывался пляж, начиналось море! И оно нигде не кончалось. Оно лежало у их ног и тускло мерцало за полоской песка, словно жидкое серебро. А далеко-далеко, у самого горизонта, в сумерки уходил корабль. На его мачте поблескивали огни. На небе, еще розовом от заката, взошел месяц. По нежным пастельным облакам уже скользили первые лучи далеких маяков. Где-то загудел пароход. Бабушка и дети застыли в немом восхищении. Они не могли произнести ни слова, и им даже казалось, что они никогда уже не обретут дар речи.

Заскрипел песок. К ним тихонько подошли Хаберланды и Густав. Густав стал рядом с Эмилем.

— Потрясающе, а?

Эмиль только кивнул в ответ.

Они стояли молча, не отрывая глаз от моря.

И тут бабушка тихо сказала:

— Теперь я хоть понимаю, что не зря дожила до своих лет.

Когда на следующее утро Клотильда постучала в дверь комнаты, где спали мальчики, она услышала сдавленный смех.

— Вы что, уже проснулись? — опросила она и приложила ухо к двери.

— Еще как проснулись! — крикнул Профессор и рассмеялся.

— Идите завтракать! Все уже в саду.

Ребята гуськом выбежали через дверь террасы в сад. За домом на газоне был накрыт большой круглый стол. За ним сидели родители Профессора, Пони-Шапочка и бабушка. Советник юстиции читал газету. Но все остальные с изумлением уставились на появившуюся троицу. Фрау Хаберланд тихонько тронула мужа за плечо. Советник рассеянно спросил:

— Что случилось?

Он поднял глаза от газеты и тоже застыл от удивления.

Профессор и Густав были в трусиках, а Эмиль — в красных плавках. Но не это привлекло всеобщее внимание.

Профессор напялил себе на голову панаму отца, а в руках держал его толстую трость. Эмиль накинул на плечи летнее пальто Пони, а на голове у него была ее соломенная шляпа, украшенная красными лакированными вишенками. Кроме того, он все пытался удержать на носу раскрытый пестрый зонтик. Но все лее смешнее всех выглядел Густав. Он напялил себе на голову бабушкин капор и завязал его под подбородком черной шелковой лентой. Завязал так туго, что едва мог открыть рот. Кроме того, он нацепил мотоциклетные очки, а в руке держал сумочку Пони и кокетливо ею помахивал. В другой руке у него был чемодан.