Эрих Кестнер - Эмиль и сыщики. Две повести

ВО-ВТОРЫХ, СТАРШИНА ЙЕШКЕ.

Подпись правильная. Сержант Йешке из Нойштадта успел за это время стать старшиной. Случай с памятником давно забыт. И иногда даже старшина Йешке после дежурства приходит к Тышбайнам пить кофе. А перед этим он всякий раз покупает у булочника Вирта большой пирог. И фрау Вирт, которая всегда укладывает волосы у парикмахерши фрау Тышбайн, сказала на днях своему мужу, булочнику Вирту: «Ты смекнул, Оскар, к чему дело идет?» И когда булочник отрицательно покачал головой, жена воскликнула: «Что-что, а уж пороха ты не изобретешь!»

В-ТРЕТЬИХ, НАСЛЕДСТВО ПРОФЕССОРА.

Вот дом, который Профессор получил в наследство от своей двоюродной бабушки. Он находится в Корлсбюттеле, на берегу Балтики. Умершая бабушка была при жизни страстной садовницей. И сад, окружающий старый двухэтажный дом, — настоящее чудо. А пляж совсем рядом. Туда можно побежать прямо в плавках через ольховую рощу. Три минуты в зеленом сумраке — и ты уже в дюнах, а у твоих ног плещется море. А деревянный мол, к которому пристают местные пароходы, уходит к самому горизонту.

В-ЧЕТВЕРТЫХ, ГУСТАВ С КЛАКСОНОМ.

Знаете ли вы историю про человека, который нашел пуговицу, а уже к ней заказал себе костюм? Что-то в этом роде случилось и с Густавом. Сперва у него был только клаксон.

А потом он так долго канючил, что в конце концов отец подарил ему к этому клаксону мопед. Конечно, это не мотоцикл, и, чтобы ездить на нем, прав не надо. Но жителям соседних домов вполне хватает того треска, который подымает Густав, когда заводит свой мопед или с ревом заворачивает за угол. Глядя, как он в спортивном костюме лихо вскакивает на мопед, все думают: вон едет немецкий чемпион. Занятия в школе, правда, стали хромать, но Густав не унывает. «Из класса в класс кое-как переползаю, и порядок. Что еще надо?»

В-ПЯТЫХ, ФРОЙЛЕЙН ШАПОЧКА.

Когда мальчишке четырнадцать лет, он все еще мальчишка, часто даже сопливый мальчишка. Но едва девчонке стукнет четырнадцать, как она уже чувствует себя барышней. И только не вздумайте над ней посмеяться! Или сказать: «Ты чего так задаешься?» Кто на это решится, тому не поздоровится. Конечно, полной идиоткой Пони-Шапочка за эти два года не стала. Для этого у нее слишком сильное чувство юмора. Но если прежде она была настоящим сорванцом, то теперь она стала подростком. И бабушка не устает ей повторять: «Не торопись так, деточка, не торопись так, деточка! Старой перечницей ты всегда стать успеешь».

В-ШЕСТЫХ, ПАРОМ ДЛЯ ПОЕЗДОВ.

Вам довелось хоть раз видеть такую переправу? Вот в Штральзунде, например, есть такие вот удивительные пароходы: они подходят к особому причалу с рельсами, и весь состав, целиком, переезжает на палубу. И пароход этот отчаливает и плывет себе по морю, плывет прямо в Данию, или на остров Рюген, или в Швецию. Там он снова причаливает к берегу, и поезд преспокойно едет дальше как ни в чем не бывало. Здорово, верно? Хорошо ехать в поезде, и на пароходе — тоже. Но как, наверное, прекрасно ехать в поезде на пароходе!

В-СЕДЬМЫХ «ТРИ-БАЙРОНА-ТРИ!»

«Три-Байрона-три!» играют немаловажную роль в нашей истории. Они артисты и выступают в цирке или на эстраде. Один из Байронов — отец, а двое остальных — сыновья. Зовут их Макки и Джекки, и они близнецы, хотя Джекки больше Макки. Папу Байрона это бесит, но Джекки ничего не может поделать: он растет. Другие ребята радуются, что растут. А Джекки Байрон приходит от этого в отчаяние.

В-ВОСЬМЫХ, СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ.

Перед вами — ученик официанта. Он работает в ресторане приморской гостиницы и станет когда-нибудь настоящим официантом, а может, и старшим официантом, или далее метрдотелем, а пока он помогает накрывать на стол и носить тарелки. И представьте — дел у него невпроворот: целый день крутится как белка в колесе. И все же иногда ему удается урвать часок-другой, быстро сбегать на пляж и доплыть до песчаной косы. Или сесть верхом на огромный надутый зеленый тюб — рекламу зубной пасты. И тут может случиться, что он встретит старых знакомых из Берлина и вспомнит события, происшедшие два года назад.