Леонид Прокша - Мальчик в больших башмаках

- Я знаю лес. Мы выберем другое место. Бежим!

- Погоди,- сказал Ваня.- Возьмем кинжал?

- Возьмем.

- И котелок?

- Ну, давай.

- А мясо?

- И мясо…

Пока Янек резал мясо, Ваня подошел к убитому, поднял автомат. Он был точно такой, как тот, который он передал в партизанский отряд.

«Кто с ним сейчас воюет, с тем автоматом?» - подумал Ваня, забрасывая оружие на плечо.

Гитлеровцы торопились. Пойманных в лесу беглецов вновь загнали в уцелевшие товарные вагоны. Мертвых оттащили к лесу. Среди них и была Юлия Адамовна. Она не умерла тогда в вагоне, а только потеряла сознание. Это она толкнула Ванюшу в спину и шепнула:

- Беги…

Бабушка приоткрывала украдкой глаз и присматривалась, нет ли среди пойманных в лесу ее внука. Рядом несколько пленных под охраной немецкого солдата копали яму. Работа подвигалась медленно. Немец злился, кричал:

- Шнель! Шнель!..

«Господи,- подумала бабушка,- неужто живьем меня закопают в яму?»

Гитлеровец подошел к бабушке и остановился. Юлия Адамовна затаила дыхание.

- Шнель, шнель! - раздался над нею крик часового.

Часовой наступил кованым сапогом ей на руку, но Юлия

Адамовна не шевельнулась, только подумала: «Идол, еще на голову влезет».

К счастью, немец, ругаясь, отошел. «А может, он заметил, что я живая, и издевается. Вот даст сейчас очередь из автомата…»

С поезда донеслась команда. Часовой приказал пленным стаскивать трупы в яму, а сам отошел в сторону.

«Вот сейчас и меня бросят в могилу. Живую…»

К бабушке никто не подходил. Она слышала, как возле нее копошились люди, и снова подумала: «Заметил, видать, идол, и хочет поиздеваться. А что, если попробовать уползти в лес?» Бабушка приоткрыла глаз. Часовой стоял на той стороне ямы. Бабушка видела только его начищенные солдатские сапоги.

Подошел пленный.

- Я жива,- шепнула бабушка, когда он наклонился к ней.

- Знаю. Я заметил давно. Терпи, бабка. Мы тебя положим сверху и немножко присыплем землей…

- Спасибо, сынок.

Пленный удалился. Через некоторое время он вернулся.

- Ну, твой черед, мамаша,- сказал тихо,- Будешь жива, передай нашим: солдат Ипатов тебя спас. В плен, раненый, я попал. Уж больно не хочется, чтоб в полку думали обо мне плохо.- Ипатов потащил бабушку к яме, успев еще шепнуть ой:-А командир моего полка - Светлович. Полковник Светлович. А я Ипатов. Запомни, мамаша, Ипатов…

В одно и то же время, на рассвете, с разных концов деревни Подлипки вышли два путника. Оба они направлялись к лесу, по из-за высокой ржи и кустарников не могли заметить друг друга. Первый - плотный, хорошо одетый мужчина, с охотничьим ружьем на плече. Это был хозяин Янека Каспер Зубрицкий. Второй в крестьянской свитке, подпоясанной веревкой, с ореховой палкой в большой жилистой руке,- дед Анджей. Из-под его соломенной шляпы свисали на лоб и виски седые волосы. Такой же белой была борода.

Обоих вела в лес одна и та же цель: найти Янека. Но если старик нес в мешочке для мальчика ковригу хлеба, печеную картошку, немного соли, то Одноглазый приготовил для него кожаную плеть.

В течение педели Зубрицкий не терял надежды, что Янек вернется. «Голод по тетка - прибежит»,- думал он. Янек пе прибежал. Тогда он послал на розыски своих работников, но те вернулись ни с чем.

- Где-то провалялись под кустом,- ругал Зубрицкий батраков.

Он не ошибся. Его батраки действительно пролежали под кустом, пользуясь редким случаем отдохнуть от опостылевшей работы. Они и не думали искать Янека, а если бы и встретили его, все равно но отдали бы в руки злого человека.

Несколько раз Зубрицкий заходил к старому Анджею, который жил в доме покойной матери Янека. Одноглазый подозревал, что старик прячет мальчика. Он без стеснения обшарил дом, заглянул на чердак, в сарай. Зубрицкий пе мог примириться ни с потерей овцы, ни, тем более, с потерей пастушка. Все эти дни ему приходилось посылать со стадом в поле вместо Янека взрослого батрака, который па другой работе мог принести хозяину гораздо больше пользы.

Анджей всю жизнь работал на таких, как Зубрицкий, богатеев, но никогда не думал о богатстве. Он мечтал лишь о небольшом клочке земли. Лишившись работы в Польше, он искал ее по всем странам: в Германии, во Франции, даже в Америке.

Ему так и не удалось скопить денег. После долгих скитаний по свету Анджей вернулся в родную деревню и отказался от мысли иметь когда-нибудь свое хозяйство. Жил как приходилось. Состарился. Во время войны, когда мать Янека осталась одна, он поселился у них, помогал ей в работе, как мог. Когда та умерла, Зубрицкий велел мальчику перейти жить к нему на усадьбу. Анджей остался один. Очень редко удавалось Янеку посидеть с Анджеем, послушать его рассказы о далеких странах. Старый Анджей научил Янека грамоте, доставал для него книги, которые тот читал, прячась от хозяина.