Ванда Василевская - Том 6. Бартош-Гловацкий. Повести о детях. Рассказы. Воспоминания

Роза. Да ведь принесу же… (Берет ведро, уходит.)

Бартошиха (принимается чистить картошку). И какая это картошка… Свиней кормить, а не человека! К войне такая родилась, что ли?

Ян. Лето было мокрое, так как же ей было вырасти?

Бартошиха. Всегда так: мало одной беды, так все сразу свалятся. Женщины нынче сказывали, — страсть какая долгая война будет.

Ян. Что тут можно знать…

Бартошиха. Знамения показываются.

Ян. Стрекочете невесть что. Какие такие знамения?

Бартошиха. Ох, не стрекочу я, не стрекочу. Слышали, как по ночам собаки воют? Не к добру. И солнце, сказывают, тут как-то кровью облилось…

Ян. Сами видели?

Бартошиха. Я-то не видела, а люди сказывают.

Ян. Э, мало ли что люди говорят!

Бартошиха. Вы, Ян, всегда были маловер. А я, к примеру, знаю, что, если у меня с утра под ложечкой сосет, уж какая-нибудь беда да стрясется. Вот и сегодня… Ох, может, уж и мужика моего убили, может, я уж вдова, а сама ничего еще не знаю?

Входит Роза с водой.

Может, и дети мои сироты, вот и эта девка… (Обхватывает Розу за шею).

Роза. Оставьте, мама, воду разольете! (Садится, начинает скоблить картошку.)

Бартошиха. Во, глядите, какое оно злое! Как оса какая! Доброго слова не стоит. Да скобли же, собачья душа, скобли! Печку я сама растоплю… щепки чего-то мокрые. Кто еще там?

Входит хромой Шимон.

Шимон. Здравствуйте, Бартошиха.

Бартошиха. А, это вы… Откуда бог несет?

Шимон. Так, ходил по людям, — может, что услышу… День хороший, солнышко пригревает.

Ян. Славная весна.

Бартошиха. Славная, славная! А, чтоб ее… Я вам так скажу, что как ушел мой, меня и солнышко не радует! Только и думаю: что это будет, господи боже мой, что это будет?..

Шимон. Да ведь…

Бартошиха. Да вам-то что! Вы одни как перст, ни у вас бабы, ни ребятишек, никакой заботы! А я хоть пополам разорвись — не справиться! Да еще приказчик на меня чего-то зол и уж сам не знает, что ему надо. Лен мы вчера пололи, спина теперь ровно изломана… А тут еще по дому…

Ян. По дому дети помогут. Девушка уж большая, да и парень.

Бартошиха. Парень! С ним-то и вовсе горе! Пошла я в костел, велела ему нарезать метлу в березняке, подмести нечем, прихожу, а его и до сих пор не видно! И гоняет и гоняет… И что это за парень…

Ян. Парень как парень. Молодой, ему охота побегать.

Бартошиха. Молодой… Все хороши… А мой-то, а? Тоже понесся, бросил меня сиротой, как, к примеру, горох у дороги! Воевать ему захотелось! Уж я и плакала, я и просила — ничего не помогло!

Шимон. Не он один! Отовсюду пошли! От каждой деревни, как было приказано. Поглядишь на деревне, скольких парней не хватает — не диво, что девушки сейчас и на меня заглядываются… И ведь не только парни, женатые тоже…

Бартошиха. Моего-то ведь не звали! Сам понесся, в ноги помещику кланялся, только бы пустили. Рехнулся, что ли… А ты теперь работай за себя и за него.

Шимон. Пан Костюшко приказывал, коли мужик идет на войну, чтоб баб за него отрабатывать не заставляли.

Ян. Как же, как же, приказывал! А где ты это видел? Травинский бегает да бегает — баб в поле выгонять. Война войной, а барское поле не ждет.

Шимон. Не так пан Костюшко хотел.

Ян. Что нам его хотение! Пан — всегда пан. Костюшко далеко, а управляющий близко!

Бартошиха. Ох, близко, близко! Как пнул вчера Марью Дымчиху ногой в живот, так она сразу оземь и грянулась… и ребенок пропал, как же, ведь уж седьмой месяц, наверно… А что с бабой будет? И всего-то ему мало, управляющему!

Шимон. Вы только и знаете скулить…

Бартошиха. Мне еще не скулить? Да вы такой же полоумный, как мой мужик… Кабы вам ногу не перебили, вы бы сами понеслись.

Шимон. И понесся бы, чтоб вы знали!

Ян (медленно набивает трубку, которую все время курит). Военных приятностей захотелось… Ума в голове ни капельки… Лишь бы на войну, будто в драку на ярмарке.

Шимон. Вы, Ян, всегда, всегда поперек! Что ж вы, не читали в городе манифест? Ведь грамотный! Чтобы мужики шли, а потом…

Ян. А потом им господа дадут по заднице, когда у них страх пройдет… Старый вы человек, а все глупый. За господ башку подставлять…