Ольга Серова - Между Северной и Южной

– Да она в жизни не согласится на каратэ.

– А ты попробуй. Так она живет себе и думает, что тебе ничего не надо на ее уроке. А ты удивишь ее и заинтересуешь. Вот увидишь.

Только за субботу и воскресенье идея перестала быть супер. И к понедельнику от нее осталась маленькая идейка, как кружок засохшей каши в тарелке. Я боялся Викторию Игоревну. Но мне очень хотелось испытать папин совет. А вдруг получится?

– Хорошо тебе, ты каратэ занимаешься. А мне чего предлагать? – ворчит Славка.

– Ты можешь быть деревом, из-за которого я буду выбегать, чтобы убить дракона, – предлагаю я.

– Сам ты, Миха, дерево. Я лучше буду драконом.

– А вдруг я тебя по-настоящему убью? Нечаянно. Попаду ногой в глаз?

Тут Макара осеняет:

– А мы сделаем дракона с двумя головами. Я одна голова, а другая Славона. Кто-нибудь выживет.

И мы засмеялись. Славкина мама, тетя Света, не выдержит даже одного взмаха чужой ноги к его голове. Даже драконовской. Выбежит на сцену и поколотит меня, чтобы защитить сына. Она даже разбираться не будет, что Славка – переодетый дракон.

Придется все-таки идти к Виктории Игоревне.

Во вторник перед уроком ритмики мы пошли к ней. «Будь что будет, – думал я, – еще один год, и ритмика закончится, как-нибудь переживу».

– Виктория Иговна, мы хотим… – я начал быстро говорить, пока не кончился бензин в моей говорильной машине, и запнулся.

– Я вас внимательно слушаю, мальчики, – она на секунду подняла на нас глаза, которые мы еле разглядели из-за желто-зеленых очков, и продолжила что-то печатать на ноутбуке.

И я все рассказал. Про номер с каратэ и драконами с двумя головами. Оказывается, когда тебе нравится идея, она становится сильной и за нее хочется бороться.

Виктория Игоревна развернулась, подняла стрекозиные очки и улыбнулась.

– Гениально! Наконец-то проснулись мои ученики. Как я рада! Мы с вами такой номер сделаем, какой эти стены еще ни-ко-гда не видели. Сегодня после уроков жду вас здесь. Всех участников. И Зоя Петровна тоже пусть подходит. Надо же костюмы обсудить.

И знаете, почему-то впервые в этот день меня не тошнило от ритмики.

Репетиции у нас были такими шумными и веселыми, что даже директор приходила и спрашивала, что случилось.

– Мы учимся красиво и аккуратно побеждать дракона, – размахивая руками, как дирижер, объясняла Виктория Игоревна.

Три недели мы готовили японский танец с драконом. Я изображал воина, потому что все решили, что у меня получается лучше всех эта… координация.

Нашему номеру хлопали громче всех, представляете? А громче всех хлопала Славкинама. Очень ей понравилось, как он головой извивался.

И моя мама хлопала.

А папе мы видеозапись послали. Если бы не он, и танца бы не было, так ведь получается?

И я бы никогда не узнал, что Виктория Игоревна может улыбаться доброй улыбкой даже в стрекозиных очках.

А папа написал мне эсэмэс: «Горжусь, сын».

Я и забыл, что припрятал в холодильнике археологическую раскопку. Вспомнил, когда услышал мамин крик из кухни:

– МишА-А-А-А! Какой ужас! Что это здесь? У меня сейчас сердце разорвется!

Странные взрослые, правда. Водят детей в зоологические музеи, показывают им скелеты и черепа, чучела и зародышей в банках. Удивляются и даже улыбаются. «Смотри, какой милый», – говорят. Я сам слышал, когда осенью мы ездили с классом в такой музей. Мама тоже была с нами. Сопровождающей. А когда такой милый череп лежит перед тобой на полке холодильника, кричат, что это ужас.

– Мам, – говорю спокойно, – это же просто череп вороны. Чего ты испугалась?

В такой момент я чувствую себя старше мамы раза в два или три. Наверное, как наш сосед Анатолий Лукьянович. Мне хочется ее прижать и погладить по голове, как маленькую.

Но мама очень сердита.

– Мишка, ну разве так можно? Ты его еще на пачку с творогом положил, додумался.

– Я хотел его охладить, чтобы не испортился, – говорю. – Я потом его высушу и унесу к себе. Мам, ну ты же любишь животных…

Мама смотрит на меня, как на безнадежного. Я этот взгляд хорошо знаю. Типа «О чем с тобой говорить? Бесполезно». Хорошо, что не заставила меня выкинуть раскопку.

Я взял череп и понес его в комнату.

Вспомнил нашего волнистого попугая Кузю. Веселого и умного. Он так смешно говорил: «Кузя хороший», «Привет, иди сюда». Я даже научил говорить его «хочу в школу», представляете?