Павел Ковалев - Андрейка

А Краузе искал подходящие слова для начала разговора. Ему хотелось на этот раз расположить к себе мальчика «отцовской» заботой и добиться полной ясности: имеет он какое-нибудь отношение к партизанам или нет? Казалось, сейчас самый подходящий случай для этого.

Вспомнив сообщение Томашука о гибели учительницы, комендант подумал: «Быть может, и в самом деле она бросила сына, связавшись с кем-либо из партизан?» Но, тут же отбросив это предположение, он остановился на более логичной мысли, которую ему внушали подчиненные: «У них все, даже дети, воюют против нас, а значит, и этот мальчишка был послан в Каменку, конечно, для разведки».

В помещении все еще царила тишина. Косые лучи заходящего солнца сквозь закрытое окно падали на окрашенную стену и делали ее более светлой, чем все остальные. Заметив это, Андрейка опять с болью подумал о воле, о радости видеть восход и заход солнца, дышать чистым воздухом своей родной земли, бродить по лесу и плескаться в согретой солнцем речной воде. Ой, какое это счастье быть свободным!

Краузе подошел к мальчику и, изобразив улыбку на лице, сказал:

— Надо поговорить, как нам с тобой быть дальше.

Андрейка насторожился.

— Я хочу отпустить тебя.— Краузе снова уставился в лицо мальчика, чтобы видеть, какое впечатление производят на него его слова.

Мальчик молчал, не сводя с лица коменданта полных ожидания глаз. И Краузе понял, что он не верит его словам.

— Да-да,— продолжал он,— если ты все расскажешь о партизанах, я прикажу немедленно наградить тебя и отпустить на все четыре стороны.

— Я же вам все сказал, что ничего не знаю о партизанах,— тихо ответил парнишка. — Разве б я стал молчать, если бы что знал? А я ничего больше не знаю...

Краузе понял, что Андрейка хитрит, но, не обращая на это внимания, продолжал:

— Партизаны разбиты, мальчик. Нет больше партизан. Их уничтожили наши войска. Твоя...— он умолк, подошел к Андрейке, опустил руку на его плечо.— Будь мужчиной, не пугайся...

— Я не понимаю, о чем вы говорите,— тихо, но с заметным волнением произнес мальчик.

— Твоя мама погибла. Ее убили партизаны...

Андрейка молчал. О том, что мама может погибнуть в борьбе с врагами, он и раньше думал не раз. Но сообщение Краузе воспринял как ложь, как еще один хитрый ход: не могли партизаны убить его маму. Не могли! «Подохни ты сам, фашистская собака, а мама моя жива!»— чуть не крикнул он прямо в лицо гитлеровцу. Но удержался, не крикнул, а тихо и грустно сказал:

— У меня никого больше нет, кроме мамы и бабушки...— голос его дрогнул, как натянутая струна,— мне страшно будет жить одному... очень... страшно.

— Мне жалко тебя, — посочувствовал Краузе.

— Так отпустите меня туда, откуда взяли: к бабушке Василисе.

— Твоя бабушка тоже погибла, партизаны и ее не пощадили,— после паузы сказал Краузе.

— Неправда! — не удержался Андрейка.

Краузе, изобразив на своем лице кротость, заговорил:

— Не веришь мне? Хорошо. Можешь ехать туда и убедиться сам. А когда убедишься, что партизаны — звери, будешь помогать мне.— Краузе не сводил с него глаз, ждал ответа.

Андрейка не верил ни одному слову Краузе. Предателем он не станет. Ни за что! Да и не отпустят его в Каменку, ни за что не отпустят.

Вдруг оглушительный взрыв всколыхнул стены комендантского особняка. Казалось, будто они даже треснули и начали разваливаться, с них посыпалась штукатурка.

Краузе бросился в соседнюю комнату и схватился за телефонную трубку. Часовые из коридора побежали вслед за ним.

И никто из них не успел заметить, как юркий маленький пленник стремительно выбежал в коридор.

Стояла тихая летняя пора. В травах стрекотали кузнечики, воздух плавно колыхался прозрачными волнами. Михальков шел во весь рост вдоль железнодорожного полотна, выпиравшего вздыбленными шпалами и рельсами в нескольких местах.

Никогда еще за все время партизанской войны Яким Михальков не чувствовал такого удовлетворения, как сегодня. Вообще в эти дни, когда партизаны применили еще одно средство борьбы с врагом — взрыв железнодорожного полотна, на долгое время прервавший движение вражеских эшелонов к линии фронта, — настроение у него было отличное.

По заданию командира бригады отряд Михалькова оседлал километров десять железнодорожного пути, вывел дорогу из строя. Сделано это было так четко и слаженно, что все удивлялись. Взрывчатки потрачено совсем немного, а поезда не ходят. И не скоро пойдут. Восстановить дорогу не так-то просто.