Людмила Уланова - Про маму и вишневые косточки

— Какая ты у нас красивая!

А мама почему-то всегда очень нервничает, когда ей так говорят. И как-то всё наоборот понимает.

— Да, — говорит, — сама вижу, что мне давно волосы красить пора. Уже вот тут седину видно. И тут. И вот тут.

И пальцами своими вишнёвыми куда-то тычет не глядя.

— Что ты, что ты! — пугается папа. — Ничего тебе не надо красить. У тебя шикарные волосы. Такая грива!

— Да, — мрачнеет мама. — У меня грива. Потому что я настоящая лошадь. Или корова. Или даже слон. Уже в зеркале не помещаюсь.

— Это просто зеркало у нас маленькое. — Тут папа понимает, что возражает как-то неправильно и спешит исправить ошибку: — И вообще, при чём тут лошади и слоны? Ты же мой зайчик…

— Да, — тут же подхватывает мама. — Глаза расставлены на километр друг от друга, как у зайца, — мама опять наугад тычет куда-то в щёки и разрисовывает себя вишнёвыми узорами. — Наверное, уши стерегут, чтобы от такой красоты не сбежали.

— He дадим никуда убежать таким чудесным ушкам, — совсем уже трусливо говорит папа.

— Да, — с готовностью подтверждает мама, терзая очередную вишню, — отличные уши. Ими в жаркий день хорошо обмахиваться. Или мух отгонять. Любая лошадь позавидует. И корова.

— А слон не позавидует! — выкрикивает папа и позорно бежит с поля боя. Он садится на диван, хватает нашу кошку Булку и начинает яростно её гладить.

— Булочка, — говорит он, — какая ты у нас красивая!

— Мр-р-р-р, — соглашается Булка, и папа постепенно успокаивается.

Но это папа успокоился, а мама так разнервничалась, что все косточки обратно в вишню затолкала. А варенье с косточками я не люблю.

Вечером к нам зашла тётя Лина, папина сестра. Так хорошо, когда она приходит: мы садимся на диван и болтаем, как две подружки.

— Ну что, Лёлька, чем занималась сегодня?

А я чем только не занималась! У меня был день научных опытов: я пыталась накормить кошку грейпфрутом, открыть зонтик в трёхлитровой банке и сделать из помидоров и мороженого томатный коктейль. Я грела пластилин в микроволновке, смешивала зубную пасту с клеем, брила кактус — в общем, занята была по уши! Но я как-то не была уверена, что про всё это стоит рассказывать. Тем более опыты оказались не очень успешными. И тут я вспомнила, что ещё делала! У меня есть карточки для изучения английского языка: с буквами, словами, картинками. И я сегодня с ними минут десять возилась и пыталась что-то составить. Поэтому я смогла честно сказать:

— Изучала английский язык.

Пусть тётя мной гордится. Жалко, что ли? А она вдруг заявляет:

— Я сегодня на работе тоже английский язык изучала.

Вот это новости! Вообще-то, она врачом в поликлинике работает. И английский там изучать точно негде.

— Ой, — говорю, — как это?

— Да ко мне англичанина на приём привели. Я его выслушала, горло посмотрела, ну и язык показать попросила — это обязательная часть осмотра. Глядя на язык, врач много может сказать о состоянии пациента. Вот я этот английский язык и изучала.

— И как, — спрашиваю, — язык? Какой-нибудь особенный?

— Да нет, самый обычный. И нет на нём никаких специальных приспособлений, чтобы английские звуки произносить. Так что продолжай изучать, и у тебя всё получится не хуже, чем у англичанина с его английским языком. А пока что расскажи мне: что это мамин зонтик делает в банке?

Каждое лето я хотя бы месяц живу на даче у бабушки Зины, папиной мамы. Домик стоит прямо в сосновом лесу. Там даже воздух совсем-совсем другой, честное слово. Такой, что хочется нарезать его на кусочки и эти кусочки выдавать как таблетки — тем, кто всё лето сидит в душном городе. Съедят они такую таблетку, и им станет полегче. А может, махнут на все дела рукой и в лес убегут.

Много деревьев — это очень здорово. Лучше, чем много домов. А на деревьях живут дятлы. Папа сказал, что дятлы из деревьев вредных жуков выедают, как изюм из булок. Вообще, папа во всяких лесных делах разбирается, он ведь тоже всё детство сюда ездил. А вот мама, пока с папой не познакомилась, настоящей природы и не видела. С ней так смешно по лесу ходить! Одну её точно отпускать нельзя, а то она обязательно каких-нибудь поганок наберёт. Ей что сыроежка, что мухомор — «ой, какие хорошенькие!»