Владислав Крапивин - Мушкетер и фея и другие истории из жизни Джонни Воробьева

— Сернистого калия маловато… Ну, фиг с ним, попробуем.

— Вовочка, неужели сделаешь?! — возликовала Катя.

Это «Вовочка» неприятно кольнуло Джонни, однако надо было терпеть.

— Сделать можно, — сказал Вовка. — Только надо знать зачем.

— Тебе, что ли, не все равно? — неосторожно отозвался Джонни.

Шестопалов посмотрел на него в упор и жестко разъяснил, что за свою продукцию отвечает головой.

— Может, вы на пляже будете купальщикам пятки мазать. А я потом отдувайся?

Катя и Джонни заверили, что никогда не вынашивали столь бесчеловечных планов. Просто у Джонни есть знакомый, у которого из-за лысины висит на волоске личное счастье.

Вовка смягчился, но спросил:

— А рецепт откуда?

Рассказали про бабку Наташу, про бабкину бабку Катерину Никитишну, про ее книгу. Между делом упомянули в разговоре про ступку.

Ступка почему-то Алхимика заинтересовала:

— Она где?

— Да оставили там…

— Тащите, — распорядился Вовка.

— Зачем? — недовольно спросил Джонни.

— Для дела, — объяснил Шестопалов. — Древние лекари, они не дураки были, у них все было рассчитано. Может, в этой ступке отложения всяких веществ. Они положительно влияют на реакцию. Слыхали такое слово — «катализатор»?

Джонни такого слова не слыхал и сказал, что в ступке только отложения ржавчины. И подставка отбита.

Вовка разъяснил, что ржавчину он уберет, а ступку зажмет в слесарных тисках. От дальнейшей беседы он отказался. Дал понять, что если будет ступка, будет и лекарство. А если нет — до свидания.

Пришлось бежать к бабке Наташе.

— Мы ваш подарок забыли. Можно забрать?

Но ступки в сенях не было.

— Куда же она, окаянная, запропастилась-то? — расстроилась бабка. — Я ее с той поры и не видала… Неужто этот охломон унес?

— Какой?! — разом воскликнули Джонни и Катя.

— Да звала я тут одного… Чтобы помог, значит… — почему-то смутилась бабка.

— А как он выглядит? Может, помните? — без большой надежды спросила Катя.

— Где упомнишь-то… Худущий такой, волосы из-под шапки белобрысые торчат во все стороны… А шапку помню, она с козырьком вот таким большущим…

— Это же Шпуня! — воскликнула Катя. — Тот самый, которого вы…

Джонни дернул ее за руку. Зачем лишние слова, когда все ясно.

Весь день Шпуня испытывал жгучие чувства. Самым жгучим было желание отомстить бабке Наташе за обиду. И он задумал хитрую месть.

Напротив бабкиных ворот стояла будка с гладкими цементными стенками. Раньше в ней продавали керосин, а сейчас она была закрыта. На серой стене рядом с железной дверью Шпуня решил нарисовать бабку Наташу в образе отвратительной ведьмы.

Рисовать Шпуня умел. Он запасся цветными мелками и отправился выполнять свой опасный замысел. На всякий случай Шпуня изменил внешность: вместо ненадежных трикотажных штанов надел прочный джинсовый комбинезон, а на голову — круглую кепочку с козырьком в двадцать сантиметров. Козырек замечательно прятал в тени лицо. Среди мальчишек эта кепка была знаменита, но Шпуня боялся не ребят, а бабки.

На тихой улице было пусто. Шпуня приступил к работе. Он изобразил бабку верхом на помеле, в драной развевающейся юбке, лохматую, с крючковатым носом и громадными отвратительными ушами. На носу сидели две пары очков…

Сходство было так себе, приблизительное, но Шпуня не огорчился. Он решил, что для ясности дополнит портрет надписью, а пока стал рисовать людоедские клыки, которые торчали из бабкиного рта.

Когда к художнику приходит вдохновение, он не видит и не слышит ничего кругом. Шпуня забыл про бдительность… И кто-то ухватил его за лямки!

Шпуня оглянулся, пискнул и уронил мел.

— Рисуешь, значит… — сказала бабка Наташа. — Вот и ладно. Пошли.

Пленник слабо заупрямился. Но бабка была крепкая, а Шпуня обмяк от неожиданного ужаса.

— Идем, идем, дело есть… — сказала бабка и повлекла добычу к своей калитке.

— Это не я! — заголосил Шпуня. — Не имеете права!.. Я больше не буду! Меня и так…

Он попробовал присесть, но бабка Наташа приподняла его, как хозяйственную сумку, тряхнула и проговорила:

— Коли рисовать умеешь, значит, и писать можешь. А мне как раз писарь нужен. Чтоб, значит, писал по нонешней грамматике…

Шпуня наконец сообразил, что бабка его, кажется, не узнала. И себя на портрете не узнала тоже. Тут что-то другое…

Так оно и было.

После того как Вика, Джонни, Катя и Юрик ушли, почти сразу к бабке пожаловали вчерашние гости — с той же бумагой насчет сноса. Бабка взялась за швабру, а когда посетители убрались, она решила действовать активно. Вышла на улицу, чтобы найти кого-нибудь пограмотнее, изловила Шпуню и доставила в дом.