Аркадий Минчковский - 13 разных историй

Вскоре простились мы с гостеприимными чехами, погрузились возле Праги в эшелон. Возвращаемся на родину. Волнуемся — рады. Давно там не были. И Уголёк с нами в офицерском вагоне едет.

Когда Венгрию, знакомые места, проезжали, офицеры говорят :

— Ну, Уголёк, вот твой дом. Слезай, попутешествовал. А он притих, залез под нары. Будто бы и вправду боится, как бы не высадили.

И вот в Румынии на одной из станций потерялся Уголёк. Техник куда-то вышел из вагона. Уголёк запоздал, выскочил за ним и потерялся. Может быть, спутал эшелоны, — их там много было. Звали, звали Уголька, искали, искали все. . . Но поезд не ждёт, так и уехали.

На техника прямо смотреть тяжело было. Да и мы все приуныли. Как не приуныть? На войне люди о доме, о близких тоскуют, а Уголёк каждому дом напоминал, и всякий солдат для него ласковое слово находил, а Уголёк всех своих знал и каждому улыбался по-собачьи.

А в Яссах, это перед самой границей нашей советской, вдруг смотрим, по шпалам летит наш Уголёк — откуда и взялся? Прибежал, визжит, скачет, к технику ласкается. И тот его гладит, смеётся, а у самого слеза на ресницах. Неизвестно, кто из них больше рад встрече. Так мы и не узнали, с кем он приехал с той станции и как нас нашёл. Только уж тут Бочин его в вагоне на ремень привязал.

— Довольно, — сказал, — тебе бегать.

На ремне Уголёк и государственную границу переехал. Когда документы проверяли, один из офицеров пошутил : Тут один иностранец без пропуска едет.

Пограничники посмотрели, рассмеялись.

— Пускай, — сказали, — едет, у нас живёт. Фашисты в России много собак перебили.

Случилось так, что скоро мне пришлось перейти в другую часть, и я с тех пор не видел ни Бочина, ни Уголька.

А позже, через полгода, когда я уже совсем домой вернулся в Ленинград, застаю у себя письмо из Ярославля от Бочина. Он опять на заводе работал, и Уголёк с ним приехал. Они, оказывается, на Дальнем Востоке побывали и вместе до Порт-Артура дошли.

«От меня он теперь совсем отбился, — пишет техник про Уголька, — всё с сыном. Тот с утра в школу, и он за ним. Потом домой прибежит, поспит, побегает и опять к концу занятий Лёшку встречать. Ну, тут уж до вечера не расстанутся.

А так, по всему видать, у нас ему нравится, и о своей Венгрии он позабыл совсем».

Так Уголёк в пяти странах и на двух войнах побывал, а жить в Ярославле остался.

На последнем уроке Лина Петровна сказала :

Сидите тихо. Сейчас мы прочтём рассказ Чехова «Ванька», про Ваньку Жукова.

За партами задвигались и засмеялись. Многие обернулись назад и посмотрели туда, где, подперев голову кулаками в чернильных пятнах, сидел известный в классе отличник по замечаниям — Ваня Жуков.

— Про тебя, — хихикнув, ткнул его в бок Чижевский, сосед по парте и приятель по всяким затеям.

Тихо! Чижевский и Жуков . . — Лина Петровна строго посмотрела на мальчиков. Видно, она не находила ничего смешного в том, что за партой сидел Ваня Жуков. А через несколько минут и все в классе забыли о том, что рядом был настоящий Жуков, и, затихнув, слушали рассказ о Жукове, который тоже когда-то жил в Москве.

В трубах парового отопления некстати заныло, как это часто бывает зимой, когда школьное здание стараются натопить потеплее и в кочегарке не жалеют угля. Но никто сейчас не заметил нудного пения труб и далёкого металлического постукивания. Вскоре исчезла и Лина Петровна со своими большими очками, и доска за её спиной, а вместо них всем вдруг увиделся мальчик Ванька Жуков, который, стоя на коленях перед скамейкой, заржавленным пером выводил кривые строки письма своему дедушке.

Когда Лина Петровна дошла до того места, где Ванька жаловался деду на то, что хозяин бьёт его чем попало, а кормит только хлебом, а в обед кашей и вечером опять только хлебом, а спать почти совсем не даёт, и Ванька ради бога просил деда забрать его в деревню, — все в классе вздохнули, а Ваня Жуков за партой поднял с желобка вставочку и осторожно убрал её, чтобы она вдруг не покатилась... А потом все рассмеялись, увидев, до чего смешно шустрый старичок Константин Макарыч пугал и без того перепуганного зайца, когда они с Ванькой ходили в лес за ёлкой для господского праздника.

«Приезжай, милый дедушка... Христом богом молю, возьми меня назад. . . » — читала Лина Петровна, и всему классу до слёз хотелось, чтобы Ванин дед откликнулся на его просьбу и забрал его к себе.