Виктор Голявкин - Собрание сочинений. Арфа и бокс. Рассказы [сборник litres]

Я от нее подальше. Совсем она мне настроение испортила, с ума сошла. Зурна заливается, в круг все новые и новые люди идут, целая толпа пляшет.

Издали крикнул:

– Значки!

Никто даже не обернулся.

Я громче:

– Значки! Кому значки!

Как будто все оглохли.

Двое веселеньких возле стены пошатывались, я к ним.

– Ну-ка, покажь, – говорят, – что такое?

Взяли у меня по значку и друг другу прикалывают. Да лучше бы я к ним не подходил! Может, они на будущий год приколют!

Кое-как прикололи, стоят в обнимку и улыбаются.

– Красивые мы? – спрашивают.

– Очень, – говорю.

Один другого спрашивает:

– Мы с тобой, Миша, на демонстрации?

– На демонстрации, – говорит Миша.

– Мы с тобой, Миша, имеем право?

– Имеем, – говорит Миша.

– Мы с тобой, Миша, красивые?

– Красивые, – говорит Миша.

– Деньги, – говорю, – давайте!

Они стали значки отцеплять.

– На, парень, держи!

И пошли. А идут-то как, красивые! Уж им-то ни к чему значки. Без значков вполне хорошие. Пусть Штора меня ругает не ругает – ничего у меня не получается.

…У него торговля идет, но не шибко. Покупают, но давки никакой нет, все спокойно.

Увидел меня, подмигнул.

– Ну как? – спрашивает.

Я по карманам похлопал.

– Никак, – говорю.

– Становись, – говорит, – рядом и шуруй! Толку от тебя как от козла молока, пропадешь ты без меня, бальзак, на том свете исправишься.

Я встал рядом с ним, постепенно карманы мои стали освобождаться.

Торговали дотемна.

Операция в общем прошла успешно. Оставшееся он собирался завтра реализовать, поехать на маевку. Выпившие люди, по его мнению, по два значка приобретут, на обе стороны груди.

– Только я с вами не поеду, – говорю, – меня дома не отпустят.

– Заработать, значит, не хочешь? Пришел бы завтра. Да ты не надувайся, как пузырь, не надувайся, а то лопнешь! Завтра приходи!

– Как завтра?!

– Сразу и получишь.

– Нет, – сказал я, – сегодня.

– Арбуз на крючок с червяком не поймаешь, – сказал он загадочно, – а грибы на паркетном полу не растут.

– При чем здесь грибы?

– Рыба на деревьях не вьет себе гнезда, – сказал он загадочно.

– Вы что, умнее всех на свете, да? – сказал я.

– Ты надо мной не труни. Вот плоды моих действий, моей философии! Вот они! – Он выгреб из кармана кучу денег, повертел перед моим носом. – Слепой ты, да? Гляди! Мы с тобой еще наделаем продукции! К Новому году, к следующей годовщине Октября, к женскому дню Восьмое марта…

– Ко Дню артиллерии, – сострил я.

– Ну, ты, бальзак, брось! Ты ведь еще не полный бальзак, а кусочек, тебе до Бальзака еще много учиться. Напрасно ты так со мной, вся сумма у меня, ты помни! Ты не особенно-то дергайся, прощай, бальзак!

– Как прощай?!

– Ага! Испугался! Ну то-то! Клад ты, бальзак! Ваша светлость!

Ненавижу я эти штучки. Отдал бы деньги, и все тут. Нечего мне мозги крутить, что за привычка!

Он обнял меня за плечи:

– Да пошутил я. Так же шуток не понимаешь, как моя жена. Неразвитые вы люди! Да разве я могу оставить вашу светлость? Бросить посреди улицы? Садись.

И помчались мы обратно по Буйнаковской улице.

Расходились демонстранты. Пошли переполненные трамваи.

Домой я не явился в эту ночь.

Мы затаскивали мотоцикл в сарай, как Штору окликнули.

– А я к тебе в гости после демонстрации, – сказал улыбающийся маленький толстяк, обнимая за плечи улыбающуюся женщину.

– Смотри, Картошин! – воскликнул Штора. – Целую Кате ручку!

– Катались? – спросила Катя.

– Катались, катались, – сказал Штора, моргнув мне.

Поднялись в квартиру.

Штора чуть не захлопнул перед моим носом дверь, я успел проскочить, вернее, втиснуться. Забыл, что я сзади иду, что ли?

– Мой помощник, – сказал он Картошину.

– Все великие дела творишь? – сказал Картошин, улыбаясь.

– Угадал, – сказал Штора. – А ты?

– После окончания нас с Катей направили в Кировабад на строительство электростанции. Там остались. Милый городишко. Сейчас в конструкторском бюро. Примчались, как ты сам понимаешь, на праздники, к родным…

– Не думаете из своей дыры перебираться?

– Не думаем.

– А я разворачиваюсь, брат, вовсю…

– Мы с Катей, когда тебя исключили…

Штора перебил:

– Об этом я не жалею.

– Можно было бы тебе восстановиться…

– Брось, Картошин, я плевать хотел на них, мне не надо… Мне это все, знаешь… начхать. При моих способностях, ты, Картошин, знаешь… Я им всем покажу!

– Да, да… – сказал Картошин.