Иван Тургенев: Петькин заяц

— Погони, Феня, их к речке, пусть на бережку попасутся, да смотри, чтоб в жито не затесались. До ночи ещё далеко: что им тут без толку стоять!

Взяла Феня хворостину, погнала и теля, и корову; пригнала на бережок, пустила пастись, а сама под вербой села и стала венок плести из васильков, что по дороге во ржи нарвала; плетёт и песенку поёт.

Слышит Феня, что-то в лозняке зашуршало, а речка-то с обоих берегов густым лозняком обросла. Глядит Феня — что-то серое сквозь густой лозняк продирается, и покажись глупой девочке, что это наша собака Серко.

Известно — волк на собаку совсем похож; только шея неповоротливая, хвост палкой, морда понурая и глаза блестят, но Феня волка никогда вблизи не видала. Стала уже Феня собаку манить: «Серко, Серко!», как смотрит — телёнок, а за ним корова несутся прямо на неё, как бешеные.

Феня вскочила, прижалась к вербе, не знает, что делать: телёнок к ней, а корова их обоих задом к дереву прижала, голову наклонила, ревёт, передними копытами землю роет, а рога-то прямо волку выставила.

Феня перепугалась, обхватила дерево обеими руками, кричать хочет — голосу нет. А волк прямо на корову кинулся, да и отскочил: с первого разу, видно, задела его рогом.

Видит волк, что нахрапом ничего не возьмёшь, и стал он кидаться то с той, то с другой стороны, чтобы как-нибудь сбоку в корову вцепиться или теля отхватить, только куда ни кинется, везде рога ему навстречу.

Феня всё ещё не догадывается, в чём дело, хотела бежать, да корова не пускает, так и жмёт к дереву.

Стала тут девочка кричать, на помощь звать...

Наш казак пахал на взгорке, услышал, что и корова-то ревёт и девочка кричит, кинул соху и прибежал на крик. Видит казак, что делается, да не смеет с голыми руками на волка сунуться: такой он был большой да остервенелый; стал казак сына кликать, что пахал тут же на поле.

Как завидел волк, что люди бегут, унялся, огрызнулся ещё раз, два, завыл да и в лозняк. Феню казаки едва домой довели — так перепугалась девочка.

Порадовался тогда отец, что не отпилил корове рогов.

М. БЫКОВА

Саше и Маше подарили хорошенького ёжика. Он жил у них всё лето, очень привык к ним, прибегал на их зов, брал у них из рук кусочки говядины и хлеба и разгуливал не только по всему дому, но и по саду. Дети очень любили ёжика, не боялись его игл и усердно кормили его молоком и булкой.

Наступила осень. Детям нельзя было так много гулять в саду, но они утешались тем, что у них есть товарищ для игр.

Как же бедняги огорчились, когда их ёжик вдруг исчез! Дети бегали по всему дому, звали ёжика, искали его, но всё напрасно.

— Куда спрятался наш ёжик? — повторяли дети и обращались с этим вопросом ко всем домашним.

— Обещайте, что вы не тронете ёжика,— сказал им садовник,— и я покажу вам, где он.

— Обещаем, обещаем! — закричали дети.

Садовник повёл их в сад и показал им кучку земли между кустами жимолости, которые росли у самого дома:

— Я сам видел, как ёжик рыл себе тут ямку, натаскал в неё травы и влез вот в это отверстие. Теперь он тут крепко спит и проснётся только весной. Не будите и не трогайте его, а то он захворает.

Дети послушались садовника и терпеливо дожидались весны.

Как они обрадовались, когда однажды, в тёплый апрельский день, их друг ёжик снова вернулся к ним! Он только очень похудел во время своего долгого сна, но за зиму развелось в доме много мышей, и, верно, он скоро отъестся ими.

М. БЫКОВА

— Ты куда всё пропадаешь, Катя?— спросил папа свою девятилетнюю девочку.— Как только кончишь учиться, так сейчас куда-то исчезнешь. Вчера тебя насилу докричались к обеду.

— Папочка, позволь мне рассказать тебе об этом не раньше, как в день рожденья Володи,— отвечала черноглазая Катя.

Отец улыбнулся. «Что это она придумала за подарок Володе?» — подумал он.

Рано проснулся Володя в день своего рожденья. Он знал, что ему всегда дарят в этот день игрушки, и ждал его с нетерпением. В столовой папа дал ему игрушечный пистолет и вожжи, а мама книгу с картинками.