Сергей Алексеев - Они защищали Москву

Явилась она, как птица. Словно с неба, словно из снега, словно из дивной сказки.

Протёрли глаза солдаты — считай, мерещится. Нет! Всё настоящее. Лошади. Пушка. Два солдата. Офицер.

Посмотрели артиллеристы в низину. Тоже заметили там фашистов. Остановились.

Смотрят солдаты на пушкарей. Словно с неба, словно из снега, словно из сказки они явились.

Постояли артиллеристы минуту над кручей, на полном карьере слетели вниз. Видят фашисты артиллеристов. Гадают, куда это мчит упряжка? Да и чья, сразу не разобрали. Пока разбирались — упряжка рядом. Развернули солдаты пушку.

— Ну, знай наших! — прокричал офицер. — Огонь!

Чихнула картечью пушка. Выстрел, за ним второй.

— Знай наших! Знай наших! — снова прокричал офицер. — Огонь! Третий выстрел. Четвёртый. Поднял снежные вихри пятый.

— Знай наших!

— Знай наших!

Покрылась телами фашистов низина. Те, кто остался жив, бросились вверх по крутому склону, как раз туда, где стояла стрелковая рота. Встретили их пулемётным огнём солдаты. Довершили лихое дело.

Когда бойцы вновь посмотрели вниз, не было там упряжки. Скрылась она из виду. Как птица, как песня. Как пришла, так и ушла, словно вернулась в сказку.

Долго стояли над кручей солдаты.

Кто же герои? Кто эти дерзкие артиллеристы? Так и не узнали о том солдаты.

«Знай наших!» — вот и всё, что на память об отважных бойцах осталось.

Был один из самых тяжёлых моментов Московской битвы.

Разъезд Дубосеково. Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама…

Здесь на холме, на открытом поле, герои из дивизии генерала Панфилова преградили фашистам путь.

Их было 28. Возглавлял бойцов политрук Клочков. Врылись солдаты в землю. Прильнули к краям окопов.

Рванулись в атаку фашистские танки, гудят моторами…

Сосчитал солдат:

— Батюшки, двадцать штук!

Усмехнулся Клочков:

— Двадцать танков. Так это, выходит, меньше, чем по одному на человека.

Улыбнулись солдаты: «Орёл политрук!»

— Меньше, — сказал рядовой Емцов.

— Конечно, меньше, — сказал Петренко.

Вступили герои в бой. Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама.

— Ура! — разнеслось над окопами. Это солдаты подбили первый танк.

Снова гремит «ура!» Это второй — споткнулся, фыркнул мотором, лязгнул бронёй и замер. И снова «ура!». И снова.

Четырнадцать танков из двадцати подбили герои. Отошли, отползли уцелевшие шесть.

Рассмеялся сержант Петренко:

— Поперхнулся, видать, фашист.

— Эка же, хвост поджал.

Передохнули солдаты.

Видят, снова идёт лавина. Сосчитали — тридцать.

Посмотрел на солдат политрук Клочков. Замерли все. Притихли. Лишь слышен железа лязг…

Ближе всё танки, ближе.

— Друзья, — произнёс Клочков. — Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва.

— Понятно, товарищ политрук, — ответили солдаты. — Москва!

Вступили солдаты в битву.

Всё меньше и меньше в живых героев. Пали Емцов и Петренко.

Погиб Бондаренко. Погиб Трофимов.

Нарсутбай Есебулатов убит. Шопоков…

Всё меньше и меньше солдат и гранат.

Вот ранен и сам Клочков. Снова поднялся навстречу танку. Бросил гранату. Взорван фашистский танк. Обрадовался Клочков. И в ту же секунду сразила героя пуля. Пал политрук Клочков.

Стойко сражались герои-панфиловцы. Доказали, что мужеству нет предела. Не пропустили они фашистов. Поклонилась им в пояс за это Россия.

Разъезд Дубосеково. Поле. Холмы. Перелески. Где-то рядом петляет Лама…

Разъезд Дубосеково — для каждого русского сердца дорогое, святое место.

Враг рвался к Москве. Фашисты были уверены, что ещё удар — и они сломят сопротивление советских войск.

А в это время Верховное Командование нашей Армии готовило решительное контрнаступление.

И вот оно началось.

Внезапный и решительный контрудар советских войск ошеломил врага, заставил его отступать.

В боях под Москвой принимали участие и казаки: донские, кубанские, терские…

Лих, искрометен в бою Доватор. Ладно сидит в седле. Шапка-кубанка на голове.

Командует генерал Доватор кавалерийским казачьим корпусом.

Смотрят станичники на генерала:

— Наших кровей — казацких!

Спорят бойцы, откуда он родом:

— С Дона.

— С Кубани!

— Терский он, терский.

— Уральский казак, с Урала.

— Забайкальский, даурский, считай, казак.

Не сошлись в едином мнении казаки. Обратились к Доватору.

— Товарищ комкор, скажите, с какой вы станицы?