Сергей Алексеев - Они защищали Москву

— Но мы не унывали, не падали духом, — говорил Сталин. — Советские люди верили в победу. И они победили. Победят и сейчас.

— На вас, — долетают слова до Митрохина, — смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков, как на своих освободителей…

«И на меня, значит, — думает рядовой Митрохин, — и на всех солдат, на всю армию нашу».

Подтянулся Митрохин. Лицом стал суровее, строже. Подтянулись, суровее, строже стали солдаты.

— Великая освободительная миссия выпала на вашу долю, — долетали сквозь мороз слова. — Будьте же достойны этой миссии!

Да, он, все его товарищи будут достойны…

Ещё суровее стал Митрохин. И другие солдаты тоже.

— Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая…

И вслед за этим услышал Митрохин слова, от которых у него мурашки прошли по телу:

— Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!..

И сразу же вслед за речью Верховного Главнокомандующего по Красной площади торжественным маршем прошли войска.

Шла пехота…

Шла артиллерия…

Кавалерийские части прошли по площади…

Прогремели металлом танки…

И всё это здесь, на Красной площади, в этот тревожный час казалось Митрохину, всем солдатам чудом, почти виденьем. И всё это, как в сказке, возникнув здесь, в центре Москвы, снова ушло на фронт, туда, где совсем рядом решалась судьба и Москвы, и России, всего Советского Союза, всего мира.

Шли солдаты.

Шёл рядовой Митрохин.

А рядом шагала песня:

Не утихают бои под Москвой. Рвутся и рвутся вперёд фашисты.

Как-то после боевого тяжёлого дня собрались солдаты в солдатской землянке, заговорили о подвигах. О лётчиках речь, о танкистах — вот кто народ геройский!

Сидит в сторонке солдат Воронович. Тоже о смелых делах мечтает. Только не танкист Воронович, не лётчик. Скромная роль у него на войне. Связист Воронович. Да и характером тих, даже робок скорее солдат. Где уж такому мечтать о подвиге. И вдруг…

Порвали фашистские мины связь. На поиски повреждения и отправился солдат Воронович.

Шагает, идёт Воронович, пробирается лесом, полем и вот… У овражка, у прошлогоднего стога сена стоят четыре фашистских танка. Всмотрелся солдат. Кресты на боках. Дула пушек на него, на Вороновича, глазом змеиным смотрят.

Неприятно солдату стало. Холодок пробежал по телу. Прилёг Воронович на землю. Зорче ещё всмотрелся. Видит, у танков в кружок собрались фашисты. Соображает солдат: привал у врагов. И верно — достали фашисты еду, уминают колбасу с хлебом.

Лежит Воронович. Громко стучит сердце. Один солдат и четыре танка. Уйти? Отступить? Отползти? Укрыться?

Ещё громче забилось сердце, в висках молотком застучало. А что-то внутри: «Вот минута твоя, солдат. Вперёд, вперёд!»

Четыре танка, один солдат. Да разве тут сила к силе. Лежит Воронович: «Четыре танка! Конечно, не к силе сила».

Но снова какой-то голос: «Вперёд! Не мешкай, солдат. Не мешкай!»

Лежит Воронович: «Четыре танка! Отряд врагов!» А мысли одна за другой: «Смелее, солдат, смелее. Время не трать, солдат!»

Пополз Воронович к фашистам. Остановился. Поднялся. Швырнул гранату. Тех, кто выжил от этой гранаты, тут же гранатой второй скосил.

Поражались потом солдаты:

— Один — и полонил четыре фашистских танка. Орёл! Орёл! — смеялись солдаты. — Не Воронович ты вовсе! Нет! Есть ты у нас Орлович!

Фашисты рвутся и рвутся к Москве. Не утихают кругом бои…

Было это к северу от Москвы.

Одна из советских стрелковых рот срочно меняла позиции. Поднялись бойцы на пригорок. Слева низина. В низине покрытая льдом река. Здесь собрались фашисты. Жмутся один к другому. Много их — сотни, а то и тысяча. Готовятся к новой атаке.

Смотрят бойцы на фашистских солдат. Кто-то сказал:

— Э-эх, картечью бы в это месиво.

— Верно — картечью, — подтвердил второй.

— Да, картечью бы в самый раз, — согласился кто-то третий. Размечтались солдаты.

— Эх, пушку бы сюда, — произнёс один.

Второй добавил:

— А к ней — снаряды.

— И смелых ребят к орудию…

Мечтают солдаты. И вдруг. С той, с другой стороны оврага, на такой же высокой, как эта, круче появилась артиллерийская упряжка.