Сергей Антонов - Небольшие повести

- Конечно, начальство виновато, - узнала Нина голос монтёра. - Если бы она хоть где-нибудь работала, тогда с неё можно спрашивать. А то прямо от тетрадок. Чего с неё возьмёшь?.. Ей бы сперва в десятниках походить.

«Это про меня», - догадалась Нина, и ей вдруг стало так безразлично всё вокруг, что она повернулась и пошла обратно, дав себе слово не выходить сегодня из кабинета до конца работы.

День был ещё более жаркий и душный, чем вчера. Мелкая горячая пыль неподвижно висела в знойном воздухе. Девчата в платьях и косынках окачивали друг друга из брандспойтов с ног до головы. У машин охрипли сигналы. Многие шофёры ездили, подняв капоты двигателей. И от этой редкой для Москвы жары Нина стала ещё безучастней ко всему, как-то даже бесчувственней. И когда Ахапкин, взглянув на неё, тоже не поздоровался, она приняла это как должное и не огорчилась.

За пустым письменным столом сидеть было скучно и глупо.

- Когда будут остальные плакаты? - спросила Нина только для того, чтобы не сидеть без дела.

- Не будет остальных плакатов, - ответил Ахапкин, не отрываясь от своих накладных.

- Не будет - и не надо, - равнодушно сказала Нина.

Дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Лида. Лицо её было мокрое от слёз.

- Нина Васильевна!.. - закричала она. - Скорее, Нина Васильевна!..

- Что случилось?

- Скорее пойдёмте… Нина Васильевна… Андрей повис.

- Как повис?!

- Так… Сорвался и повис на цепи… И мы никто не знаем, чего делать…

Уронив стул, Нина выбежала из конторы. От дальнего угла здания, громко разговаривая и размахивая руками, расходились в разные стороны рабочие. Капризно сигналя и переваливаясь на ухабах, ехала белая машина скорой помощи с шёлковыми занавесками, странно выглядевшая среди самосвалов, бетономешалок и контейнеров. Нина бросилась к лестнице, слыша, как за её спиной громко, по-деревенски, плачет Лида, но в это время рядом с ней раздался голос Мити:

- Не бегите, Нина Васильевна. Всё в порядке. Он, если вы хотите знать, уже в санчасти…

Возле санчасти толпились рабочие, заглядывали в окна. Седая сестра с мокрыми руками впустила Нину.

На кровати, возле открытого окна, лежал бледный Арсентьев, обёрнутый мокрой простынёй.

- Солнечный удар, - сказала сестра, - перегрелся.

Тяжело дыша, Нина почти упала на стул. Вошёл врач скорой помощи, осмотрел умными глазами комнату, Нину, спросил сестру, усмехнувшись: «Кто же здесь пострадавший? Он или она?» - и, не ожидая ответа, подсел к Арсентьеву и стал считать пульс.

- А у вас тут с охраной труда слабо, - предупредил он сестру. - В такую жару надо следить, чтобы в кепках работали… Через полчаса он будет в полном здравии. - Последние слова он сказал почему-то Нине и, попрощавшись с сестрой, вышел.

- Идите-ка отдохните, Нина Васильевна, - ласково посоветовала сестра. - Смотрите, на вас лица нет.

- Какой тут отдых! - встрепенулась Нина. - Надо сейчас же проверить, как там, наверху…

И чувствуя, как всё её тело наливается прежней молодой силой, она выбежала из санчасти и, не отдыхая на площадках, стала взбегать по лестнице наверх.

«Сейчас я заставлю их всех работать, как полагается, - возбуждённо шептала она. - И пусть хоть сам Роман Гаврилович упрекает меня, пусть насмехаются надо мной монтажники, я всё равно не отступлюсь, ни на шаг больше не отступлюсь от своих требований!.. Забота о людях совсем не лёгкое и не простое дело. И когда-нибудь Арсентьев поймёт это… А может быть, и не поймёт… А я всё равно не отступлюсь!»

Так она бежала, не останавливаясь, вплоть до двадцатого этажа. И только здесь, на двадцатом этаже, она опомнилась и остановилась, и услышала за своей спиной всхлипывания. Вслед за ней поднималась Лида.

- Ой, как вы быстро, - сказала Лида, - прямо, вас не догнать… Спасибо вам, Нина Васильевна!..

- За что?

- За Андрея! - и Лида обняла её и спрятала залитое слезами лицо у неё на плече.

«Ну вот, так я и знала!» - устало подумала Нина, поглаживая Лиду по спине и чувствуя, как прежняя слабость и безразличие охватывают её.

- Я сперва пугалась его, не хотела с ним никуда ходить… - торопливо говорила Лида. - Напугали меня наши девчата. А вчера не стерпела, думаю: «Будь что будет!» - пошла с ним в кино. Он хороший такой парень… Очень хороший. Такой парень, прямо я не знаю!.. - и она снова заплакала и приникла к Нининому плечу.

Чувство враждебности и вместе с тем какой-то материнской нежности к этой девушке овладело Ниной, и, со страхом ожидая, какое из этих двух чувств возьмёт верх, она стояла, держась за поручень и глядя в пустоту широко раскрытыми глазами. Чувство враждебности стало усиливаться, но в это время зазвенела железная лестница, на площадку поднялся Митя и крикнул: