Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

- А я согласна! Чур, я первая! - закричала Зуляйха.

- Пусть начнёт Маня, она сидит с краю, - великодушно разрешила Фатыма. - Мы тебя слушаем.

- Я не слушаю бабушку, - тихо заговорила Маня. - Я не ем мяса, потому что люблю сладкое.

- Без мяса никогда большой не вырастешь, мне об этом тётя Эмма говорила, - заметила Фатыма. - С тебя хватит… Теперь Зуляйха, твоя очередь.

- Мама меня не добудится. И будильника я не слышу, - горько вздохнула Зуляйха. - Такая уж я ленивая…

- Ты не ленивая, а из деревни, - заключила Фатыма. - В деревне нет будильников, там есть только петухи. Ты привыкла вставать с петухами… Пусть теперь Люция выступает. После неё я сама тоже расскажу обо всех своих ошибках.

- Мне не о чем говорить, - пожала плечами Люция. - Мясо ем, сплю нормально.

- Разве не хочешь рассказать про деньги? - спросила Фатыма.

Люция вспыхнула.

- А какое тебе дело до этого? У меня много денег, и трачу я их как хочу. Я же не виновата, что вы завидуете мне.

От обиды Фатыма громко ахнула:

- Неужели тебе не стыдно? Деньги выпрашивала на учебники, а тратила на мороженое. А маме сказала, что потеряла…

- Ну и что ж? - ещё больше покраснела Люция. - Ты о себе лучше подумай!

От удивления Фатыма даже привстала:

- Как ты не понимаешь! Если ты не раскаешься, то все мы откажемся с тобой водиться.

Поднялась и Люция:

- А ты расскажи о себе. Почему ты краснеешь, когда встречаешь Ахмадея? Или даже когда произносят его имя?

Фатыма в самом деле покраснела. Маня подскочила к Люции:

- Как тебе не совестно так говорить!..

Неизвестно отчего - от обиды или от стыда, - Люция закрыла лицо руками и громко зарыдала. В эту минуту открылось окно на втором этаже, и все услышали громкий голос Люцииной мамы:

- Кто тебя обидел? Иди, иди домой! Сколько раз говорила: не водись с этими девчонками!

Так и не получилось у них очищения от грехов.

После того как ушла Люция, я тихонько окликнул Фатыму.

- Мне с тобой надо поговорить, - твёрдо произнёс я, желая наконец доверить ей тайну клада.

Но она так взглянула на меня, словно впервые увидела.

- Чего ещё тебе! - рассердилась она. - Неужели и ты не понимаешь?

С этими словами она убежала домой. Я не знал, что и думать. Почему обиделась Фатыма? Я ведь ничего плохого не хотел…

«Она меня не поняла, - догадался я и направился к её окнам. - Во что бы то ни стало надо объясниться…» Приставив к стенке порожний ящик из-под яблок (в нашем магазине чем только не торговали!), я глянул в окно. Фатыма сидела ко мне спиной и плакала. Её плечи вздрагивали. Я уже собирался постучать в окно, когда меня окликнула Маня.

- Тебе её тоже жалко? - спросила она.

От неожиданности я чуть не свалился с ящика. Немного придя в себя, я ответил:

- Жалко.

- А всё же нехорошо подсматривать в чужое окно.

Я покраснел и начал перед ней оправдываться:

- Я не думал подсматривать, я только хотел…

Маня поманила меня пальцем:

- Пойдём со мной!

Мы прошли через сад, мимо дровяника, в самый угол двора. Здесь Маня остановилась и доверчиво прошептала:

- Фатыма плачет не только из-за Люции, а потому, что любит. Но ты об этом никому не рассказывай.

- Ладно, - согласился я. - А зачем она любит? Теперь Маня поразилась моему вопросу.

- Каждая девочка любит мальчика, - пояснила она. - Я тоже люблю. Например, я люблю тебя.

Я покраснел и не знал, что сказать ей: это плохо или хорошо, когда тебя любит девчонка?

- Ты уже не сможешь отказаться? - спросил я, жалея её.

- Нет, уж всё решено, - со вздохом сказала она. Я ещё ни разу не любил, поэтому не совсем понимал, что от меня требуется.

- Как же я тебя буду любить? - спросил я.

- Любить - значит крепко дружить, - прошептала она. - Мы с тобой станем самыми близкими товарищами. Будем дружить, если будут ссориться другие мальчики и девочки.

- Пусть будет так, - не особенно уверенно согласился я.

Маня схватила мою руку.

- Ты не умеешь объясняться! - запротестовала она. - Ты кричишь, а надо шептаться. Я слышала, как большие девочки об этом говорили. Ты ничего не умеешь!

Маня была хорошая девочка, и я не возражал против того, чтобы с ней водиться.

- Ты должен меня защищать, если другие будут обижать, и всё время обо мне думать…

Я не отказывался от того, чтобы, при случае, защищать её, но всё время думать о ней - не мог. Кроме неё, у меня было о ком думать: о маме и об Ахмадее, с которым всё больше и больше начинал дружить.