Владимир Киселёв - Только для девочек

Я никогда прежде не слышала фамилии Стернс. Я прежде не знала, что есть на свете Зина Спицына. А Наташа — знала. И медсестра Анечка. И даже Олимпиада Семеновна. Случай с Зиной Спицыной всколыхнул весь травматологический центр.

Так вот, Стернс — это американская спортсменка. Парашютистка. Ей принадлежал мировой рекорд в странном виде соревнований — они называются дневными прыжками с парашютом на точность приземления. Американка 42 раза приземлилась на штуку, которая называется «классический нуль». Это просто десятисантиметровый диск белого цвета. А Зина Спицына попала в этот «классический нуль» 81 раз. Но когда она захотела вдвое перекрыть американский рекорд, от сильного ветра затянулся узлом шнур, с помощью которого раскрывается парашют. Зина изо всех сил потянула стропу, вокруг которой шнур захлестнулся, чтоб развязать узел. Но ей это не удалось. Тогда она решила раскрыть запасной парашют. Для этого, оказывается, нужно сначала отстегнуть основной. Однако ей не удалось отстегнуть этот основной парашют — перекосился замок, которым этот основной парашют прикрепляется. А земля вздыбилась и мчалась ей навстречу, целясь в нее «классическим нулем» — белым десятисантиметровым диском.

Зина все же раскрыла запасной парашют, но он задел за стропы основного. Она упала. Скорая помощь примчала Зину Спицыну к нам, в травматологический центр. Дежурили Валентин Павлович, Олимпиада Семеновна и медсестра Анечка. Как в тот день, когда я сюда попала. От них, а особенно от Анечки, я узнала все эти подробности.

У Зины оказался открытый перелом ноги, а я уже знаю, что при открытом переломе кости торчат наружу, и перелом, и вывих позвоночника и сломаны два ребра, и прорвана легочная плевра, и Зина потеряла много крови.

Операцию ей делали без наркоза — анестезиологи опасались, что наркоз может кончиться смертью. Слишком глубоким был шок.

Во время операции Валентин Павлович послал «скорую помощь» с воющей сиреной и вспыхивающим на крыше синим огоньком за Володей Гавриленко и Фомой Тенрейру. Их нашли в общежитии. Через несколько минут их доставили в травматологический центр. Валентин Павлович в залитом кровью зеленом балахоне выскочил к ним из операционной.

— Нужно срочно изготовить титановые пластины, — сказал он. — Чтоб стабилизировать позвоночник. Если упустим время, Спицына на всю жизнь останется калекой: она не сможет не только прыгать, но и ходить, а возможно, и сидеть.

Он нарисовал на бумажке эти пластины. Володя и Фома на этой же скорой помощи помчались в институт, в лабораторию. Они позвали на помощь своих товарищей-физиков. К половине второго ночи пластины были готовы. «Скорая помощь» ждала их у дверей.

Операция прошла успешно. Валентин Павлович сказал:

— Состояние пострадавшей вполне удовлетворительно. Контрольная рентгенограмма показала, что фиксация пластин полноценная. Пройдет время, и Спицына, если захочет, снова сможет прыгать с парашютом, а пластины будут удалены.

Больше всего Зиной Спицыной увлеклась Юлька. У нее сразу же появился портрет Спицыной, вырезанный из журнала «Огонек». Портрет для нее где-то достал Фома.

— Ну вот, Оля, — торжественно провозгласил Володя. — Физики все могут! Убедилась?.. И почему бы нам с тобой не перейти на «ты». Со мной и с Фомой.

Это было очень неожиданно и странно. Не ожидала я, что Володя предложит это мне, а не Наташе.

— Хорошо, — согласилась я как можно небрежнее. — Конечно, девочка, которой вы с Фомой поломали ногу, может уже считаться почти родственницей.

— Не почти, а близкой родственницей, на уровне родной тети или даже дяди, — улыбнулся Володя. Ох, и хорошо же он улыбается. Улыбка делает его усатое лицо совсем детским, нежным и беззащитным. — Ты ведь тоже химик, — продолжал он. — Птицелет придумала. А хочешь узнать, чем мы с Фомой занимаемся?

— Хочу.

Я в самом деле хотела узнать об этом. Но еще больше мне хотелось узнать, что происходит с Викой. И слушала я Володю не много рассеянно и меньше обрадовалась его предложению перейти на «ты», чем обрадовалась бы в другое время.

В этот день мне было суждено узнать еще одно новое слово. Трибология. Так называется дело, ради которого наши физикохимики живут и учатся. Это — наука о трении, как утверждает Володя, самая передовая и важная наука на земле. Все в мире портится и гибнет из-за трения. Только на ремонт разных машин, которые портятся из-за трения, в нашей стране каждый год тратят 20 миллиардов рублей. На эти деньги можно было бы купить 2,5 миллиона таких автомашин, как та, что поломала мне ногу, и обеспечить все население нашего города, даже тех, кто только что родился, автомашинами.