Жанна Браун - Звонок из Ленинграда

Санька ухмыльнулся. Он-то, конечно, был уверен, что она шутит. Ксюша не стала разубеждать его.

А через день Ксюша улетала домой. Такси мчалось по городу к больнице. Там Ксюшу и дядю Павла ждали отец и мать. Мама не могла больше задерживаться ни на один день, и прямо из больницы они поедут на аэродром. Поэтому тетя Наташа и Санька не смогли поехать их проводить.

Ксюша с грустью смотрела на город, пробегающий мимо. Город, который она так и не узнала, так и не успела увидеть. Немножко — в первый день, немножко — вчера, когда они вместе с Полиной Ивановной ездили на фабрику к Тиминой матери.

Ксюша была уверена, что фабрика такая же, как комбинат: и трубы, и корпуса со стеклянными галереями, и железная дорога с паровозами и семафорами. На самом же деле фабрика оказалась обыкновенным домом, и если бы не голубая вывеска с разноцветными буквами, никто бы и не догадался, что в этом доме печатают книги.

Если говорить серьезно, то эта фабрика начиналась не с вывески и не с проходной, которой на самом деле не было, а с раздевалки. Такой раздевалки нет нигде, даже во Дворце пионеров. Ксюша просто засмотрелась на цветастые сияющие витражи с рыбаком и золотой рыбкой, с жар-птицей, с парящими среди звезд космонавтами в голубых скафандрах.

А потом они с Полиной Ивановной оказались в странном помещении, состоящем из многих комнат. Комнаты все были без дверей и переходили одна в другую. Здесь горел дневной свет и гремели под каблуками Полины Ивановны железные полы.

Во всех комнатах работали машины, и все время слышалось: тук-тук, тук-тук… Одна машина напоминала бильярдный стол с вертящимся валом посередине. С одной стороны стояла женщина в черном халате, совала под вал листы картона, а с другой стороны вылетали аккуратные квадраты. Как объяснила Ксюше женщина, здесь резали картон на переплеты для книг.

Другая машина была похожа на ткацкий станок, только вместо материи на станке двигались широкие полосы рулонной бумаги. Ксюша засмотрелась, как работает машина. Работница еле успевала вынимать стопки нарезанной бумаги.

— Ксюша, поди-ка сюда, — позвала ее Полина Ивановна.

Ксюша оглянулась и увидела рядом с Полиной Ивановной женщину в голубой косынке. Женщина что-то быстро говорила и все время трогала Полину Ивановну: то поправит ей воротничок, то застегнет пуговицу на кофте. Ксюша подошла к ним.

— Вот, Мария, это и есть Тимина новая подружка, Ксюша.

Женщина стремительно обернулась.

Так вот она какая — Тимина мама. Если бы Полина Ивановна не сказала, кто это, Ксюша все равно узнала бы сразу. На всех Тиминых картинах женщины были похожи на нее. Такие же тонкие, с длинными шеями и горячими янтарными глазами.

Полина Ивановна достала из нагрудного кармана кофточки бумажку с телефонами Игоря Владимировича и протянула Марии.

— Ксения говорила с хирургом, он сам дал ей этот телефон. Позвони ему, Маша.

Мария помолчала. Потом положила руки Ксюше на плечи, наклонилась и близко-близко посмотрела ей в глаза. Близко и пристально, словно хотела увидеть в них что-то такое, что не видно другим.

— Ты мне нравишься, — наконец сказала она, — ты не отводишь взгляд. Знаешь моего Тиму?

— Знаю, — сказала Ксюша.

— Да откуда ей знать, — ворчливо сказала Полина Ивановна. — Я ж тебе все объяснила. Приезжая она. Совсем из другого города — у меня записано.

— Нет, знаю, — возразила Ксюша, — я его картины видела.

Мария неожиданно поцеловала Ксюшу в щеку и выпрямилась.

— Не знаю, как и быть, — сказала она, — в который уже раз?

Полина Ивановна нахмурилась.

— А хоть в сотый! Я и сама вчера сомневалась. А сегодня думаю — надо. И Тима тебе то же скажет.

Ксюша с беспокойством смотрела на Марию. А вдруг она не решится позвонить, что тогда? Раз не получилось, два, но когда-нибудь должно же получиться.

— Боитесь, да? — спросила она.

— Боюсь, — откровенно сказала Мария, — боюсь, что опять понапрасну обнадежу Тиму. Да и мне-то каково?

Ксюша расстроилась. Выходит, из-за того, что тетя Мария боится, Тима так и останется невылеченным. От расстройства она шмыгнула носом, вспомнила, что носовой платок в спешке оставила дома, и окончательно разволновалась.

— Мало ли что раньше было. Папа говорит, что сейчас такие болезни лечат, что раньше и не снилось. Потом сами пожалеете.