Борис Сергуненков - Лесные сторожа [Повесть и рассказы]

Мне было досадно на скворцов.

Чем мы хуже города? Стараешься для них, готовишься к встрече, а они не летят. Видно, жидка птичья память, забыли наше гостеприимство.

Отсутствие скворцов дед переживал как горькую обиду. Ночью он выходил на улицу. Даже здесь, в доме, слышалось, как курлыкали в темноте пролетающие гуси: «На север, на север, домой».

С обхода дед торопился на кордон. Он задыхался от быстрой ходьбы; простуженное старое горло издавало глухие тревожные звуки, дед долго откашливался и курил.

Скворцов не было.

Но скворцы прилетели. И не пять-шесть, как предполагал дед, а целая стая. Они заполнили всю опушку, и лес стал живой.

Дед стоял без шапки и говорил:

— Мои скворцы. Это все мои скворцы.

Мы стали спешно сколачивать домики. Несколько дней стучал в комнате деда молоток, шумел рубанок и пол был завален стружками. Только сделать домики для всех птиц деду не пришлось.

Скворцов налетело такое множество, что для изготовления скворечен нам бы пришлось открыть мастерскую и трудиться в ней дни и ночи.

Мы бросили эту затею, и скворцы, я думаю, были не в обиде. Во всяком случае, они чувствовали себя великолепно и устраивали гнезда в дуплах деревьев сами. Они пели на восходе солнца песни, возились в огороде, словно ничего особенного не случилось и незачем было беспокоиться.

Может, и прав был дед, говоря, что это все его скворцы вдруг собрались вместе и прилетели, а может, это были другие? И почему им было не поселиться у нас? Ведь другого такого места на свете не найти!

Снег таял незаметно. Вначале были пятна в белом море, но прогалины расширились и обнажили вспаханные поля, красные гранитные валуны, огородные грядки.

Полем можно идти без лыж. Снег держится в низинах, где зима навертела сугробы. Теперь они потеряли свою былую пышность, лежат плоско, оторванные друг от друга, будто белые облака, легкие, подвижные, не соберутся никак улететь.

Но вчера улетело одно облако, а сегодня другое. Они не торопятся. Им нравится лежать на земле, слушать птиц и греться на солнце.

Косогором по полю прошел колхозный трактор с тележкой.

На просушенной земле, желтой от разбросанной соломы и прошлогодних колосьев ржи, остановился. Девушки стали выгружать из тележки белый порошок удобрений.

Люди начали свой обычный труд — растить урожай.

День жаркий. Открытое небо зовет облака к себе. Сегодня они, наверное, снимутся и улетят все. Будут они вольно бороздить воздушный океан, собирать воду в каплях, обрушиваться на землю грозными дождями, летними дождями, мокрыми дождями, проливными дождями.

К нам на кордон попросился жить дачник, маленький, лысый и учтивый старик. В кухне дед устроил ему постель, принес сена, поднял из погреба ведро картошки. Дачник был болен; он приехал в лес потому, что врачи предписали ему отдых, тишину и свежий воздух.

Время было осеннее. По утрам в окно виднелся иней. Он покрывал на поле еще зеленую траву, серебрил дорогу.

Постепенно промерзала земля и в полдень уже не оттаивала на небольшом солнце; тучи собирались над лесом. Опали листья.

Целыми днями дачник неподвижно сидел у окна в пальто и шапке или начинал говорить о бензине, тормозах, сцеплениях и дорогах.

Сорок пять лет проработал он шофером и теперь ушел на пенсию. За свою долгую жизнь он исколесил тысячи дорог. Он возил новгородского губернатора, красного питерского комиссара Киселева, академика Павлова, адмирала Петровского и многих других, очень многих людей.

Теперь он был болен, и, как говорил сам, его качало из стороны в сторону, точно он был пьян.

У него была палочка, легкая, лакированная, с именным вензелем на набалдашнике.

Мы с дедом в ту пору клеймили для рубки деревья; возвращались домой поздно, громко стучали о порог сапогами, клали на полку топоры и увесистое клеймо, похожее на кузнечный молот, и начинали варить ужин. С нами в дом приходил запах леса, от рабочей одежды пахло свежей сыростью. В сумке от противогаза мы приносили подмороженные грибы подбрусенки, клюкву, что подбирали по пути. За день мы здорово уставали, — вечером в глазах неотступно мелькали цифры, клейма на свежих затесах старых деревьев, острие топора, ветки, пни. Мы с дедом торопились закончить работу дотемна и гадали: скоро ли зима?