Николай Морозов - Юта

С трудом отодвинув скользкий деревянный засов, она открыла калитку:

- Ну, не бойся!

Трусливо прижимаясь к земле, пёс шмыгнул в калитку и, перемахнув через лужи, юркнул под крыльцо. Ия добралась до пса и, взяв его за лапу и приговаривая: «Не бойся, пёсик, не бойся», потянула к себе. Большого труда стоило втащить его в комнату - он упирался, визжал, упрямо цеплялся когтистыми лапами за порог. Очутившись в комнате, он вырвался из рук и, оставив за собой грязные следы, скрылся под кроватью.

Ия приподняла покрывало. Пёс прижался к стенке и ско- сил на неё круглый янтарный глаз. И тут Ия увидела на его правой лапе кровь.

- Ай-ай-ай! У тебя нога болит, тебе больно… Сейчас!

Она побежала на веранду и, вернувшись оттуда с белой холщовой тряпицей в руках, полезла под кровать.

Пёс оказался послушным: когда Ия перевязывала рану, он лежал на боку и шумно сопел.

Потом Ия взяла из буфета кусок булки.

- На, возьми! Вкусно! - поманила она пса.

Пёс мельком взглянул на неё, но с места не тронулся.

- Что ж ты, трусишка!.. Как тебя зовут?.. Бобик? Да?.. Нет?.. Шарик? Джек?..

Пёс мотнул головой.

- Джек! - обрадовалась Ия. - Джек… Восьмёркин. Джек Восьмёркин! На! - И она бросила кусок псу.

Собака на лету цапнула кусок и, лязгнув зубами, проглотила его.

- Мало… Джек ещё хочет…

Она много раз ходила к буфету. Джек поедал куски батона, колбасу, пил из консервной банки молоко…

Когда пришла Екатерина Павловна, Ия мокрой тряпкой смывала следы, оставленные Джеком на полу.

- Что это? - удивилась Екатерина Павловна.

- Мамочка, ты ведь не будешь сердиться, правда? - уронив тряпку на пол и избегая взгляда матери, произнесла Ия.

Екатерина Павловна нахмурилась: было ясно, что дочь напроказила.

- Ты мне объяснишь, что всё это значит? - преувеличенно строго спросила она.

- Ты не будешь сердиться, да? - Ия медленно подняла глаза на мать.

В них было что-то заискивающее, виноватое, и Екатерина Павловна промолчала.

- А у меня есть Джек, мамочка! - осмелев, сказала Ия и умоляюще добавила: - Только он больной и его трогать нельзя.

Екатерина Павловна подошла к кровати, заглянула под неё и, увидев тощего, кудлатого, ещё не обсохшего пса, простонала:

- Ну что мне с тобой делать!

- Он хороший, мама…

- Посмотри, какой он грязный, - возразила Екатерина Павловна, опуская покрывало. - Может, он заразный. И где ты его откопала?

- Он сам откопался. Он больной. Я его лечу.

- Нет, нет… Неизвестно, чья собака. Зачем она нам?

- Джек больной, мама! - требовательно сказала Ия. - Разве можно больного на улицу?

- У тебя все больные! - Екатерина Павловна махнула рукой и снова взялась за покрывало.

- Мама! - Ия неожиданно юркнула под кровать, решив защищать своего Джека.

Екатерина Павловна растерялась:

- Что ты, доченька?

Из-под кровати прямо на неё смотрели потемневшие глаза дочери. Гнев и страх были в них. По щекам девочки текли слёзы.

- Ну ладно, - уступила Екатерина Павловна. - Только надо хорошенько вымыть его… этого твоего Джека…

Спустя несколько дней Ия и Джек стали такими друзьями - не разольёшь водой: куда она, туда и он. Ия купается, повизгивая от удовольствия, - Джек ждёт её на берегу, нетерпеливо гавкает, суёт лапы в воду, но плыть за Ией боится: не нравятся ему озорные волны; Ия вместе с пионерами слушает сказки вожатой - Джек лежит рядом, положив морду на лапы, и посматривает на Ию. Ни одна игра не проходит без его участия: разрезвившийся Джек прыгает, кувыркается, бегает за ребятишками, оглашая лаем двор.

Однажды во время игры ребят во двор вошёл незнако- мый человек в порванной рубахе и измятых грязно-синих штанах.

- Мальчик?! - хрипло пробасил он и, тряхнув растрёпанной рыжей шевелюрой, нетвёрдыми шагами направился к Джеку. - Вот ты где, мерзавец!

Джек как-то сразу съёжился, беспокойно замотал во все стороны головой, а потом, поджав хвост, потрусил к крыльцу.

- Я тебе сейчас покажу! - - Рыжий снял ремень.

Но Джек успел спрятаться под крыльцо.

- Не трогайте моего Джека! - закричала Ия на рыжего и преградила ему путь к крыльцу.

Тот от неожиданности отпрянул, не мигая посмотрел на девочку и вдруг пьяно расхохотался:

- Какой он Джек? Мальчик он. Ясно? - Рыжий громко икнул. - И по какому праву он твой? По какому?.. - Голос его натужно задребезжал. - Брысь, малявка! Сопливка!

После больших усилий рыжий выволок пса из-под крыльца и, отстегав его ремнём, увёл с собой.

Вечером Ия плакала: ей было очень жалко Джека.

А ночью ей приснилось, будто идёт она по лесу, крупные ягоды на ходу срывает и бросает в корзинку. И вдруг из густого, тёмного куста навстречу ей выбегает рыжий дядька, босой, в изодранной рубахе. В руках у него толстая верёвка и суковатая палка. Он захохотал на весь лес так, что в ушах стало больно, и страшно прошипел: «Вот я тебе сейчас!..» Хотела она позвать кого-нибудь на помощь, но вместо крика изо рта вылетел всего лишь слабый комариный писк. Тогда Ия бросила корзинку и попыталась бежать, но ноги не слушались её. А рыжий хохотал, противно шипел и приближался к ней. Вдруг откуда-то появились два милиционера. Один взял её на руки, а другой схватил рыжего и верёвкой привязал его к дереву. Со злости глаза у рыжего выпучились, а грязные ногти превратились в огромные когти. Ры- жий завизжал по-собачьи и стал скрести когтями дерево…