Хайме Мандиола - Я - кот и мореплаватель

Что ж… Слово капитана - закон. Никто из нас не покинул нашего судна. Капитан де Бишоп поднялся на фрегат, чтобы поблагодарить за спасение, и тут же вернулся на наш маленький, но гордый «Таити Нуи».

С фрегата нам бросили толстый конец, таким образом мы были взяты на буксир. Подошла ещё одна шлюпка с «Бакедано», привезла нам поесть. Ах, как это было кстати! К борту «Таити Нуи» прикрепили барабаны-поплавки из жести, которые должны были помочь нам держаться на плаву, и фрегат двинулся вперёд. Трос натянулся, дёрнул, и все мы так и покатились по плоту. А «Бакедано» всё прибавлял ход. Через несколько минут «Таити Нуи» зарылся носом в воду больше чем на метр. Всё, что было на плоту,- карты, книги, метеорологические инструменты, вся команда и мы с ней поехали вниз, как по горке. Опять вода, опять холод, опять этот проклятый Тихий океан!..

Пришлось просигналить фрегату, чтобы сбавили скорость. Теперь мы шли тихим ходом за судном-спасителем и, подняв глаза, видели на его корме вахтенного, специально поставленного там, чтобы в случае чего нам помочь.

Какая холодина, господи! Доколе будет продолжаться это путешествие или оно так никогда и не кончится? Океан ведь тоже может устать оттого, что мы торчим тут без конца.

Время от времени буксир встряхивал нас, хотя и не так сильно, как тогда, но всё равно наш измученный плот каждый раз жалобно трещал всеми своими бамбуками. И каждый раз я думал: теперь конец! Но нет, мы ещё дышали и даже двигались вперёд…

Вдруг нас встряхнуло как следует, и плот встал. Что такое?

Лопнул трос, который соединял нас с «Бакедано», но с фрегата уже спешили на помощь. Несколько часов тяжкого труда для моряков, и мы снова в пути.

В суматохе никто, конечно, не вспомнил о Панчите, но я всё-таки заглянул к ней в загончик, и что вы думаете: она спала. Спала спокойно, как будто не было на свете никакого шторма. Тут Хуанито принёс ей поесть, она мигом почуяла запах и очнулась.

Весь следующий день мы мирно шли, держась за «Бакедано», и вдруг хорошая погода снова сменилась штормом. Обессиленный «Таити Нуи» опять то хлебал воду, то судорожно вскидывался на волнах. Любо-дорого было смотреть, как встретил шторм наш военный товарищ. Он шёл, неторопливо переваливаясь с борта на борт, накреняясь так низко, что можно было подумать, он уже не встанет, но он неизменно выпрямлялся и шёл дальше, непреклонно и даже величаво рассекая бунтующий Океан.

Неожиданно снова оборвался трос и умчался от нас вместе с огромной деревянной фигурой полинезийского божества, которое украшало наш плот и называлось «Тики».

Капитан и весь экипаж бросились к месту происшествия и увидели, что оставаться на «Таити Нуи» больше нельзя.

«Таити Нуи» расползался у нас на глазах. Уже много-много бамбуковых стволов, выскользнув из своих креплений, пустились по Тихому океану. Что оставалось? Оставалось покинуть плот. В голубых глазах капитана я уже читал это решение. Нам угрожала опасность не только со стороны Океана, но ещё большая - от огромного винта под кормой у «Бакедано». Если бы «Таити Нуи» бросило в эту ужасную мельницу, от нас остались бы осколочки.

«Бакедано» пришвартовался к нашему борту, и матросы бросили крюки, которые впились в наш бамбук. Теперь стальной корабль крепко держал нас. Началась переброска с плота людей и всего, что там было.

Капитан командовал сборами. Алан, Мишель, Франсис и Хуанито снимали метеорологические приборы; прятали их в металлические ящики, связывали спальные мешки и собирали всякую мелочь… Я себя спрашивал: а мы?

Мы с Гальито сели на самое видное место: на чемоданы и узлы. Чемоданы уносили, а нас сгоняли… Конечно, что стоим мы по сравнению с чемоданами? Конечно, нас можно и забыть, двух несчастных котов. А за что? Мы же не просили, чтобы нас брали с собой… Но не было времени даже, чтобы додумать всё это, надо было срочно спасать свою мокрую шкуру.

Наконец-то! Наконец-то я увидел, что Хуанито идёт к нам, идёт, идёт наш Хуанито. «Пробил наш час!»-подумал я. И совершенно напрасно. Он, видите ли, шёл не за нами, а за Панчитой. Он протянул к ней руки, а… А она не захотела! Захрюкала, затопала ногами и упёрлась. Она не хотела бросать свой загон. Вот, пожалуйста - свинья и есть свинья! Ах, и люди не лучше.

Хуанито вынес из кухни бутылку вина и сунул её в рот хрюшке. Через минуту она была пьяна-пьянёшенька и такая тихая, что можно было делать с ней что угодно.