Юрий Дмитриев - Рассказы о Григории Ивановиче Котовском

— Нет,— серьёзно ответил Котовский,— вспоминаю: вот здесь, в этом здании, три с половиной года назад, в 1916, я был приговорён к смертной казни... Потом заменили пожизненной каторгой. Я хорошо запомнил тот день. Тогда была суббота...

Суббота? Так сегодня же тоже суббота! Эту субботу они запомнят! — комиссар повернулся к морю. Но на горизонте даже дымков ушедших пароходов уже не было видно. Котовский продолжал смотреть на красный стяг, развевающийся над зданием. Комиссар тоже посмотрел в ту сторону, потом перевёл взг « д на грудь комбрига, где алел красный стяг — орден Красного Знамени, которым был награждён комбриг за участие в освобождении Одессы.

Бойцы любили Котовского за храбрость, ум, человечность и шли к нему за советом, с просьбами, делились горестями и радостями. Но плохо приходилось трусам или тем, кто осмеливался не выполнить приказ. Котовский не прощал малейшего нарушения дисциплины, нарушения воинского долга.

БАТАРЕЯ

Бой за переправу, длившийся несколько часов, окончился лишь к ве-черу. Весь день сдерживали котовцы яростные атаки белоказа ков, нанося им большие потери. К вечеру бригада получила приказ отойти на новые позиции и укрепиться там. Котовский, комиссар бригады и ординарец объезжали новые позиции. Вдруг они увидели у орудия группу бойцов. Котовский подъехал к ним. Бойцы стояли, опустив головы, и переминались с ноги на ногу. Никто не сказал ни слова, но комбриг всё понял.

— Ясно,— сказал он,— отступая, вы потеряли два орудия. Теперь у вас в батарее всего одна пушка.— Котовский нагнулся в седле, пытаясь заглянуть в лицо командира батареи, но тот ещё ниже опустил голову. Стыдно?

Этого артиллерист не мог вынести. Даже уши у него покраснели.

— Мы не струсили,— ответил он, делая над собой усилие и вскидывая голову,— мы не струсили! На нас неожиданно напал эскадрон...

— Струсили! резко перебил Котовский.— Ну напал эскадрон, за-

хватили у вас орудия. А отбить обратно вы что, постеснялись? Завтра бело казаки будут стрелять из этих орудий по вашим же товарищам. Вот что, Котовский секунду подумал и поднял бинокль,— наши пушки, видимо, стоят вон за тем холмом. Верно?

Командир батареи молча кивнул.

— Берите своих артиллеристов и без орудий не возвращайтесь! — Он круто повернул своего Орлика и поехал прочь.

— Непосильную задачу дал ты людям, товарищ комбриг,— покачал головой комиссар, догоняя Котовского.

Комбриг ничего не ответил. Добравшись до холма, с которого хорошо были видны наши позиции и позиции врага, он остановился и поднял бинокль.

— Послушай, комиссар,— наконец сказал он, отрываясь от бинокля,— возьмёшь два эскадрона и ударишь слева. Я ударю справа. Всё понял?

— Да чего уж тут не понять! — просветлел комиссар и с места пустил коня в галоп.

Котовский проводил его глазами и отдал приказ ординарцу. Через несколько минут у холма выстроились готовые к атаке эскадроны. Прошло ещё несколько минут.

— Пора! — наконец тихо, будто самому себе, сказал Котовский и вытащил шашку из ножен.

Небольшой отряд артиллеристов решил любой ценой отбить орудия. И, наверное, им пришлось бы очень тяжело, если бы вдруг с флангов не ударили по врагам кавалеристы. Смяв орудийную прислугу и охрану, конники так же стремительно исчезли, как и появились, предоставив артиллеристам закончить бой и захватить орудия.

Поздно вечером командир батареи явился к Котовскому и доложил, что захвачены не только потерянные раньше пушки, но и несколько вражеских орудий и много снарядов к ним.

— Спасибо,— ответил Котовский,— вас и ваших бойцов я представлю к награде.

— А если бы мы не захватили орудия? — спросил командир батареи.

— Отдал бы под суд как трусов и изменников.

— Но без Вас, Григорий Иванович, мы бы ничего не сделали.

— А разве я без вас что-нибудь стою? — улыбнулся Котовский.— Каждый из нас в одиночку ничего сделать не может, а все вместе мы — сила.