Анна Вербовская - Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

- Что случилось? – потирая ушибленное место, Венька выглянул из-за могучего плеча Пантелеймона.

Впереди, прямо перед ними, дорога раздваивалась и разветвлялась. У развилки лежал огромный гладкий валун. На валуне белым мелом были нарисованы корявые стрелки, указывающие совершенно в разные стороны, и ещё виднелись какие-то полустёртые надписи.

- Налево пойдёшь, - с трудом разбирая вкривь и вкось накарябанные буквы, прочитал Венька, - живот надорвёшь. Направо пойдёшь, клад великий найдёшь.

Дороги прямо не было вообще.

- Н-н-но-о-о!!! – Пантелеймон Федулыч причмокнул губами и решительно потянул вожжи налево.

- Куда вы?! – закричал ему Венька в самое ухо, - Читать разучились?! Налево пойдёшь, живот надорвёшь!

- Ха!!! – ответил Федулыч и ещё сильнее хлестнул осла по крупу, - Н-н-но-о-о!!! Пошли-поехали-побежали!!!

И Василий пошёл. Скрипя колёсами, поехала телега. Побежали, озорно отскакивая назад и куда-то в бок ёлки, осины, молодые дубки.

Венька вертел головой во все стороны и отказывался что-либо понимать.

- Нет там никакого клада, - вполне насладившись Венькиным изумлённым и недоверчивым видом, соизволил объяснить Пантелеймон, - Это всё тюхи-залепухи развлекаются. Они и камень придорожный невесть откуда притащили. И надписи пишут. Их это рук дело. Тюх этих нахальных.

- А какие они, тюхи? – с любопытством поинтересовался Венька.

Глава 12. Тюхи-залепухи и плюхи-щекотухи.

- Тюхи-то? – Пантелеймон по обыкновению поскрёб в ярко-зелёной голове и слегка призадумался, - А шут их знает, этих тюх-залепух!

- Как это?

- А вот так. Их же не видел никто! Дураков, чтоб смотреть на них, нет!

- Сожрут? – уточнил Венька, память у него была хорошая, и про чувырл он забыть не успел.

- Почему сожрут? – удивился Пантелеймон, - У них и рта нет, чтоб жрать!

- Откуда ж вы знаете, что рта нет? – хитро прищурился Венька, он, хоть и писал с ошибками, был весьма смышлён и догадлив, - Если их никто не видел?

-Знаю, и всё! – сердито насупился возничий, - Чтобы знать, видеть вовсе необязательно!

«Опять загадки», - подумал Венька и обиженно замолчал.

Так и ехали некоторое время, молчаливо сопя и отвернувшись друг от друга. Пантелеймон Федулыч подхлёстывал осла. Осёл стучал копытами. Венька ковырял угол чемодана.

- Тюхи эти, - в конце концов сжалился над Венькой Пантелеймон, - шалуны большие. Кто к ним попадёт, тому залепят, запылят глаза и заставят играть с ними в догонялки. Загоняют до смерти и отдадут чувырлам. Забесплатно.

- И что чувырлы??? – затаил дыхание Венька.

- Что чувырлы!!! – передразнил Веньку Пантелеймон, - Как будто сам не знаешь…

- Сожрут?!

- Эти сожрут, - безнадёжно махнул рукой Федулыч, - Сожрут обязательно. И потрохов не оставят. И метлы у нас, главное, нет… забыли метлу-то… всё Василий виноват…

- А зачем метла-то, Федулыч?

- Как зачем?! – Пантелеймон чуть шею от удивления не свернул и посмотрел через плечо на Веньку как на недоумка, - Отбиваться! Без метлы их никак не одолеть! А у нас, как на грех, нет… всё Василий…

- И-и-и-и-и-а-а-а-а-а!!! – громко протрубил осёл, то ли признавая за собой грех, то ли, наоборот, впадая в полную несознательность.

- Опа-а-асно у вас тут, - дрожащим голосом протянул Венька.

- Не-е-е, - усмехнулся Федулыч, - Здесь не опасно. Особенно если по сторонам не смотреть. А вот там…

Пантелеймон Федулыч показал кривым пальцем куда-то вдаль, где будто из-под земли вырастала огромная, сплошь покрытая лесом гора. Прямо посреди неё широко раскрытой пастью чернел прорытый сквозь гору туннель.

- …вот там опасно. Там плюхи-щекотухи балуют и хозяйничают. Там что с метлой, что без метлы… эх-х-х…

Пантелеймон хлестнул осла, и тот послушно прибавил шагу, бодро стуча копытами по утоптанной грунтовой дороге. Дорога вела прямиком к туннелю.

Глава 13. Нормальные герои всегда идут вперёд.

- Может, как-нибудь в объезд? – с робкой надеждой спросил Венька.

- Какой объезд? Нет тут никакого объезда. Одна дорога, через туннель.

- А как же… плюхи эти… щекотухи…

- Проскочим, – заявил Федулыч и привычно поскрёб в голове.

Уверенности в его голосе было мало. Прямо скажем, не было уверенности совсем никакой.

- И-и-и-и-а-а-а-а!!! – тоскливо прокричал Василий, понурив голову и перейдя с весёлой рыси на меланхоличную, безрадостную трусцу.

- Давай-давай! – прикрикнул на него Пантелеймон, - Не халтурь!

- И-и-и-и-а-а-а-а!!! – всхлипнул осёл и, смирившись с судьбой, послушно устремился навстречу неизбежности.