Макс Бременер - Пусть не сошлось с ответом!.. Присутствие духа

Все это было сказано так, точно она не сомневалась, что именно из ее уст Станкин впервые узнает о невиновности Лени Хмелика. А то, что затем, без паузы, Зинаида Васильевна заговорила о музыкальной «странице» радиогазеты, подчеркивало к тому же, что перед этим речь шла о сущей безделице… Итак, собственную немалую ошибку Котова исправляла, как чужую мелкую оплошность. Станкин, конечно, заметил это.

Стасик и Лена опасались одного перед заседанием комитета: вдруг Зинаида Васильевна поведет себя в этот раз, на глазах Жильникова и завуча, как-нибудь безобидно и невыразительно?

Но она повела себя, как всегда.

- Относительно, значит, вашей новогодней пирушки с танцами, - сказала Зинаида Васильевна. (Она проведала недавно о новогодней встрече у Ляпунова.) - Я просила вас, Гайдуков, составить для меня списочек пластинок, которые там проигрывались. У вас готов?

- Нет еще, - ответил Игорь. - Я, оказывается, большей частью помню мотивы, текст тоже, а названия - нет. Я зайду к Ляпунову, спишу с наклеек.

- Пожалуйста, не забудьте, - сказала Котова. - И не очень откладывайте.

- Хорошо, - ответил Гайдуков.

Вечеринку у Ляпунова Зинаида Васильевна не объявляла пока предосудительной, но старательно собирала о ней подробности.

Лена спросила:

- А Игорю, Зинаида Васильевна, имена исполнителей арий и романсов и названия музыкальных коллективов тоже указывать?

- А почему вы задаете этот вопрос, Холина? - спросила Котова.

- Потому, - смиренно ответила Лена, - что это трудоемкая работа. И, может, ее Гайдукову с кем-нибудь разделить?

- Сами не справитесь, Игорь? - обратилась Зинаида Васильевна к Гайдукову.

- Как-нибудь урву время, - сумрачно ответил тот.

- Когда комитет принял решение, обязывающее комсомольцев сообщать письменно, какие мелодии они слушают на досуге, - проговорил Жильников, - он, вероятно, чем-то руководствовался. Так чем же?

Вопрос был задан всем, в тоне спокойного любопытства. Возникла короткая пауза, потом Лена сказала:

- Ничем. Потому что комитет такого решения не принимал.

- Значит, это вы в порядке личного любопытства? - спросил Зинаиду Васильевну Евгений Алексеевич. - Тогда другое дело. Тогда, конечно, секретарь комитета Гайдуков может тратить время на составление для вас списка, может и не тратить… А вообще, хочу вас спросить, Зинаида Васильевна: вопрос о музыкальном воспитании представляется вам сейчас первостепенно важным?

- Важный, очень важный вопрос, Евгений Алексеевич, - сказала Котова так, точно соглашалась с его утверждением, а не отвечала ему.

- Вот всем нам известно… - Жильников встал и сказал громко, напористо, как бы не желая больше о животрепещущих вещах говорить чинно, неторопливо и туманно. - Всем здесь известно: возле школы, к нашему стыду, случаются еще хулиганские выходки. Ученики Шустиков и Костяшкин совершили преступление. Что же все это - последствия главным образом плохого выбора музыки для досуга?

- Преимущественно других причин, - степенно промолвил Стасик.

- Вот именно! - поддержала Лена.

Гайдуков, раздумывая, усмехнулся.

- Бывает, конечно, музыка с разлагающим, как говорят, влиянием, - сказал он полувопросительно и точно собираясь с духом. - А бывает, что коллектив без музыки разваливается! - неожиданно закончил Игорь и дерзко сверкнул своими за минуту до того скучными, снулыми вроде бы глазами.

- Так чем же вы тогда, товарищи, занимаетесь?.. И неужели для секретаря комитета Гайдукова, энергичного, кажется, человека, не найдется дела серьезней, чем списывание названий с патефонных пластинок?! - спросил секретарь райкома.

Лицо Котовой как-то клочковато покраснело, а ребята холодно наблюдали ее растерянность.

Котова давно внушила себе, что жила бы безбедно, не будь в школе Ксении Николаевны. И когда она узнала о том, что Ксения Николаевна заболела, то решила вдруг: неприятности позади. Говорили, будто болезнь Ксении Николаевны нешуточная. Может быть, она вообще не вернется в школу.

Однако надежды Котовой не сбывались. Ксения Николаевна и вправду поправлялась медленно, но во время ее болезни на заседание комитета явились новый завуч и секретарь райкома комсомола; с Жильниковым у нее было затем весьма неприятное объяснение. Жильников говорил с нею жестко, винил в недомыслии, и после этой именно встряски Котова проявила себя, как говорится, во всей красе.

Придя домой, она швырнула портфель в угол и принялась ругать всех и вся, ища, требуя сочувствия остолбеневших родителей.