Раджаб Амонов - Весна в краю родников

Змей уже стал маленьким, он так высоко, что узоров не различить. Ребята ликуют. Наверное, сейчас всему городу виден наш запуск. Везде, наверное, гадают, откуда начался такой славный полет, из какого квартала.

С улицы меня кто-то окликает. Я подошел к краю крыши и увидел двух мальчишек постарше меня. Одного из них я немного знаю. Имя его я забыл, но помню, что он слывет среди мальчишек своего квартала задирой. Кажется, у него даже и кличка такая — Задира.

— Спустись-ка к нам, не укусим! — зовет меня Задира, а когда я спустился и подошел к ним, он вдруг объявил мне тоном, не терпящим возражений: — Мы покупаем твой воздушный змей.

— Не продам, — рассердился я.

— Хорошо заплатим, не отказывайся.

«Если хорошо заплатят, то почему бы и не продать? — раздумываю я. — Другой воздушный змей смастерю, долг Шарифбою отдам…»

— Пять рублей! — предлагает Задира, но предлагает таким нахальным тоном, что мне и говорить с ним не хочется, Задира видит это и сразу переходит к угрозам: — Не продашь — пожалеешь. Сегодня же пожалеешь!

Он поворачивается и убегает с приятелем, а я спешу на крышу, чтобы заниматься полетом змея, но меня беспокоит мысль — что же собирается подстроить мне этот Задира?

Долго гадать не пришлось. Над Таги Мадрасом взмыл в воздух небольшой воздушный змей, на который мы сначала не обратили особого внимания — наш-то ведь несравненно лучше! Но что это? Тот жалкий лоскуток бумаги начал гнаться за нашим змеем-красавцем. Нашему великану это, правда, ничуть не страшно, он может, если мы захотим, сбить малыша.

— Собьем? — советуюсь я с ребятами, потому что уже догадался, кто устроил против нас воздушную атаку: Задира!

— Нашел с кем связываться… — фыркает Ульмас. — Зачем сбивать? Нашему ведь ничего не страшно!

Однако тут же сам Ульмас закричал мне:

— Отводи своего красавца в сторону! Отводи скорее! Малыш будет нам рубить сейчас хвост! Опутает хвост — и наш змей полетит кувырком к земле!

Я быстро стал выбирать шпагат, который поддавался с трудом. Маленький змей, стремительно поднимаясь вверх, приближался к хвосту моего.

— А теперь выдай шпагат — и ты опутаешь малыша сам! — поспешно советует Ульмас.

Он прав: получив больше свободы, мой великан снизится и сам начнет атаку. Увы, малыш словно угадал, что сейчас произойдет, и тоже начал снижаться. Видно, этот Задира здорово умеет управлять змеем.

Посоветовавшись, мы решили быстро смотать шпагат, но Задира действовал решительнее и снова ринулся в атаку.

— Разматывай! — растерянно закричал я Шарифбою в надежде, что тогда мой змей сможет увернуться от вражеского, но надежда оказалась тщетной: малыш настиг моего великана и опутал ему хвост!

— Тяни, тяни! — закричал я, обращаясь то к одному, то к другому из мальчишек и сам тоже тянул изо всех сил, рассчитывая, что нам удастся перетянуть или даже оборвать чужой шпагат.

Может быть, это бы и удалось, если бы мой змей сохранил полет. Но с обрубленным хвостом летать он уже не мог и, неуклюже повернувшись в воздухе два или три раза, стремительно начал падать вместе со сцепившимся с ним маленьким обидчиком.

Где, на какой улице, в чьем дворе они приземлились? Мы мчимся искать, прыгая с крыши на крышу, ведь путеводная нить — шпагат-держатель — у меня в руках. Но оборвалась и она, вернее, ее оборвали похитители, чтобы замести следы: соседские мальчишки передают мне уже смотанный в клубок конец, пожимают плечами — самого змея они не видели, его успели похитить…

Сунув моток за пазуху, я иду в сопровождении мальчишек от двора ко двору, с улицы на улицу, расспрашиваю, не видел ли кто-нибудь, где упал мой змей.

Пожилая женщина, выглянув через дувал, указала нам на соседский двор. Мы кинулись туда.

Розовощекий мужчина с черными усами и бородкой сидел под деревом и как ни в чем не бывало попивал, отдуваясь, чай. Появление на крыше собственного дома ватаги мальчишек его не удивило. Он даже не глянул на нас.

— Дяденька, — осмелился я прервать чаепитие, — к вам во двор упал мой воздушный змей…

Он допил чай из пиалы, отер пестрым платком розовый лоб, потом неторопливо поднял голову, долго смотрел на меня и спросил:

— Ты чей же сын?

— Я сын Амонбоя.

— Это которого же Амонбоя?

— Амонбоя-сапожника.

— A-а, знавал я твоего покойного отца, — поднялся мужчина с места. — Крепкий да статный молодец был. Любили его люди. Вот уж говорится: на плохого — напасти нет, на хорошего — долговечности… Так кто же тебе запуск змея испортил?