Раджаб Амонов - Весна в краю родников

— Молодец! Ты доказал этому Гани. Конечно, доказал, он ведь считал, что никто на свете с ним не сравнится! А ты утер ему нос…

Гани стоит одиноко, зло посверкивая глазами. К нему никто и не подходит. Молча, отвернувшись от всех, он понуро идет прочь.

Мне становится жалко его, и я говорю ребятам:

— По-моему, ничья… Оба победили.

Однако Исмаил подводит итог, с которым соглашаются ребята:

— Спор у вас, согласен, еще впереди, но для тебя ничья с чемпионом все равно что победа. Поэтому считай так: у тебя очко в запасе!

…Выросли мальчишки тех времен. У новых мальчишек новые игры, а может быть, и какие-то из тех, наших. Но памяти сердца всегда будут милы воспоминания о забавах своего детства, как милы были Шакиру и Шарофу их «лошадки», казавшиеся нелепыми тем, кто тогда был уже постарше.

Невероятно интересно запускать воздушный змей! Я хорошо помню свое ощущение той поры: выпускаешь в синее небо простейшее творение человеческих рук и разума — и словно сам летишь за этой воздушной игрушкой. В такие сладостные минуты все мысли и мечты, какие они ни есть у ребенка, обращены в поднебесье, туда, где парит белый бумажный квадрат с красивыми узорами. О ракетах, которые будут долетать до планет, мы тогда, конечно, и слышать не слышали. Даже о самолетах и то имели смутное представление.

Мастерили воздушных змеев мальчишки, многие юноши, а то и взрослые мужчины. Мастерили в одиночку, иногда и целыми «бригадами» (это в тех случаях, когда делали большой змей, который одному запустить и удержать невозможно).

Любители могли купить в лавках все необходимое. Прежде всего требовалась вощеная белая бумага. Из листа длиной в шестьдесят и шириной сорок сантиметров мы, мальчишки, могли сделать одну летающую игрушку, а при желании даже две или три.

Зато юноши и молодые мужчины делали себе огромное чудо в три либо четыре листа! Такая махина взлетала необыкновенно высоко, видеть ее мог весь наш город. Привязанная к змею лента была не просто украшением. Ее хорошо промасливали для прочности и «звучности»: в воздухе она туго трепыхалась на ветру, гудела и равномерно пощелкивала, напоминая рокот самолета, чем особенно гордился владелец.

Прикрепленный на хвосте змея фонарь был еще одной гордостью хозяина. В вечернем небе этот огонек светил, как плывущая звезда.

Город наблюдал за таким необыкновенным запуском с крыш домов, причем зрительские места занимали и взрослые. Делились впечатлениями, любовались, спорили.

— Запустили, кажется, из Таги́ Мадра́са… — гадал кто-нибудь.

— Нет, из квартала Олкоро́н! — слышалось возражение.

— Да что вы? — вмешивался кто-то в спор. — Это парни-пекари из квартала Хавзи Сангин запустили! Я сам вчера видел, как пекарь покупал в лавке три мотка шпагата. Кажется, этого парня Каю́мом зовут.

— А помните, в позапрошлом году с косогора Тал кто-то поднял в небо такой фонарь, который сиял, как полная луна?

— Да, тот змей был, наверное, из шести листов, иначе ему такого фонаря не поднять бы… — присоединяется кто-то к воспоминаниям. — А этот, из пекарни, — листа четыре, не больше. Правда, трещалка у него неплохая. Шпагат-держатель, я думаю, в две нити, а? Если меньше — оборвется. А может, в четыре нити?

— Да ты что! Сплести четыре нити — это ведь целый канат. Бычка удержать можно, не то что лоскут бумаги! — загорается опять спор.

Когда наблюдают за полетом днем, фонарь никакого эффекта не производит, зато можно поговорить об узорах, которыми разукрашена вощеная бумага. Образцом для рисунка обычно служили орнаменты глазурованных кирпичных стен медресе́ [34] Медресе́ — духовная школа. , но ведь надо еще суметь перенести эту красоту на бумагу. Не каждый был способен добавить при этом что-то свое, найти удачное сочетание самых ярких красок.

Нанесение узоров было моим любимым занятием. Оно казалось на первый взгляд не очень трудным. Требовалось разграфить лист на квадраты и потом закрасить квадраты во все цвета радуги, чтобы они напоминали изразцы стен медресе. Вооружись карандашом и линейкой — и первая часть работы не составит особого труда. А вот какой краской какой кирпичик закрасить, приходилось фантазировать, чтобы сложился орнамент.

Воздушный змей без хвоста — не змей, он не будет устойчив в воздухе. Обычно хватало неширокой полоски ткани, прикрепленной одним концом к задней планке летающей игрушки, но для настоящих змеев с красивым орнаментом делали хвост более пышный: длинный шнур с нанизанными на него на равных расстояниях шариками ваты.