Раджаб Амонов - Весна в краю родников

«Очаг» и «хлеб». Два слова, которые не отделить от слова «семья», — так помнится мне с самого детства.

Объединение двух любящих в семью начинается с помолвки, а потом уже пойдут прочие свадебные церемонии, само заключение брака. Так вот, помолвка у нас называется «ноншикано́н» — «разламывание лепешки». Будущие муж и жена как бы говорили друг другу и людям: «Все в своей жизни мы будем делить пополам!»

В грустных семейных историях тоже поминалось слово «хлеб». Однажды пришла к нам печальная и расстроенная бабушкина племянница Зухра́. Она жаловалась на свою жизнь и наконец призналась, что хочет развестись с мужем.

— Ну-ка рассказывай все как есть, — потребовала бабушка. — Чем плох для тебя твой муженек?

— Его мать меня без конца пилит! «Невестка, вы не то сделали…», «Невестка, вы не так шагнули…» — только это и слышишь от нее. Сварливая она. Надоела мне моя свекровь!

— А муж-то каков? — пристала бабушка. — Я тебя ведь о муже спросила.

— Да он-то у меня хороший. Не в чем упрекнуть.

— Если так, отправляйся домой и живи, — велела бабушка. — А то получится у тебя как в поговорке: ради одной горошины человек целый бассейн воды выпил. Муж хорош? Вот и живи. Не губи свою судьбу.

Бабушкин совет Зухре не понравился. Она продолжала ворчать и оплакивать свое семейное счастье.

Тогда из уст бабушки прозвучало заветное слово. Оно, оказывается, и в подобных случаях помочь способно. «Не отворачивайся от хлеба», — примерно так можно перевести сказанное бабушкой. Не отталкивай, не отвергай. Это и неблагодарно, и неосмотрительно. Счастьем надо дорожить. Даже кусочек счастья не должен заваляться в пыли под ногами прохожих…

Хлеб своей чудодейственной силой помогает исцелиться от болезней — мы верили и в это.

Помню, я заболел, да, как назло, в базарный день. В такой день бабушке недосуг сидеть дома возле захворавшего внука, надо спешить продать сшитый халат и купить отрез для нового.

Бабушка по пути на базар забежала к тете Мунисе, попросила ее присмотреть за мной.

Тетя пришла не одна, а со своей свекровью, бабушкой Собиро́й. Они накрошили в горячий чай два ломтика лепешки, заставили меня съесть. Мне стало немного легче. Лоб покрылся испариной.

Бабушка Собира приложила ладони к моим вискам, пристально посмотрела мне в глаза и сказала, что кто-то напустил на меня порчу. Надо изгнать зло из моего тела. Она сразу этим и занялась, для чего взяла в руки кусок лепешки, склонилась надо мной и начала что-то шептать. Ее седые волосы выбились из-под кисейного платка и светились словно белый шелк. Тусклые глаза с редкими ресницами задумчиво щурились, бескровные губы беспрерывно шевелились.

Произнося молитву, бабушка Собира то и дело прижимала хлеб к моему животу, описывала этим ломтиком круги у меня над головой. Потом спрятала его в пестрый платок, завязала узел и ушла, сказав на прощанье: «Теперь поправишься».

Я знал, что она сделает: она скормит этот кусок лепешки собаке, чтобы мой недуг перешел к животному, а я выздоровел.

Конечно, позже, когда я подрос, то уже не очень-то верил в такое врачевание, каким занималась бабушка Собира. А тогда верил. Верил потому, что привык преклоняться перед всемогущей силой хлеба. Когда бабушка Собира прикладывала лепешку к моему телу, я прямо-таки осязал, как уходит боль.

Хлеб…

Моя бабушка раскатывает тесто. Из круглых колобков получаются плоские белые, пока что сырые лепешки. Бабушка ловко накалывает серединку каждой остриями перьев, чтобы тесто лучше пропекалось.

Раскален танур. Бабушка быстро сажает туда одно за другим свои изделия. Через несколько минут она просовывает в танур руку в специальном нарукавнике, и появляются на свет они, наши хлебы, наши лоснящиеся, румяные горячие лепешки. Бабушка складывает их стопой в корзину, опрыскивает водой.

Как хорош хлеб, только что вынутый из печи! Как он радует глаз, как он ароматен и вкусен!

Хлеб — кормилец. Услада наша. Без него дом не дом.

Разве можно не почитать его, разве можно не верить в его чудодейственную силу и святость?!

Мой самый лучший друг из всех друзей Исмаил. Даже о прочитанной книге хочется рассказать прежде всего ему. Он всегда поймет, почему мне что-то не нравится, а что-то по душе. Потому что он друг.