Майкл Морпурго - Рожденный бежать

Бекки решила держаться подальше от бездомных, поэтому шла и шла, пока огни и шум центра не остались позади и она не очутилась на тихих, обсаженных деревьями улицах, где перед домами были разбиты садики, а в окнах горел свет и виднелись люди – они были такие же, как она, они были дома. Да, здесь было темнее, но почему-то спокойнее. На улице стало совсем пустынно, и они с Ясноглазым могли вволю поболтать. Бекки понимала, что ему это нужно, что ему так же, как и ей, не по себе в этом страшном незнакомом мире.

– Мы найдём себе местечко, Ясноглазый, – говорила она. – Не волнуйся, наверняка где-нибудь нет ни людей, ни собак. Там и поужинаем. У нас есть булочки и сыр. Яблоки ты вроде бы не любишь, правда?

Ясноглазый семенил рядом и то и дело поглядывал на неё.

– Это же лучше, чем на псарне, да? И лучше, чем там, где сейчас Альфи, вот уж точно. Ничего, что-нибудь найдём. Уже скоро, честное слово.

От разговоров Бекки становилось легче, они её подбадривали в самый нужный момент, не давали потерять надежду, когда она чувствовала себя совсем беспомощной.

Они около часа бродили по улицам с домами и садиками и наконец обнаружили дом, который с виду отличался от остальных. Окна не горели. Более того, они все были забраны ставнями. Рядом на дороге стоял контейнер для строительного мусора. Очевидно, здесь затевался ремонт, а значит, в доме никого не было. Бекки открыла кованую калитку и заглянула в сад. В углу за живой изгородью виднелся старый сарай, открытая дверь болталась на ветру. Кругом никого. Стоит рискнуть, стоит посмотреть.

Сарай оказался просто прекрасным убежищем, маленьким, уютным, а в углу были сложены мешки, на которых можно было отлично выспаться. Бекки затворила за собой дверь – и сарайчик сразу сделался их домом. Они поели; Бекки разделила хлеб и сыр по-честному, «половина мне, половина тебе». Ясноглазый так оголодал, что свою порцию проглотил в один присест и явно ждал добавки. Бекки тоже умирала с голоду, но всё-таки запретила себе съесть всё и отложила немного на потом: полбулочки и пол-яблока. Немного, но всё же можно будет перекусить. Будет чем позавтракать.

Бекки разговаривала с Ясноглазым, пока кормила его, но шёпотом.

– Если будем осторожны, никто нас тут не найдёт. Можем прятаться здесь каждую ночь. Никто ничего не узнает.

Одеяла, которое она купила, как раз хватило на двоих. Они устроились в темноте; в сарайчике пахло сыростью и плесенью, на ветру он страшно скрипел. Иногда Бекки чудились шаги снаружи, иногда даже голоса, но это было не важно. Заснула она почти сразу.

Спала она неровно, но по большей части крепко и видела обрывочные сны, и во всех был папа. Он был и на валуне на Хай-Мур, раскачивал Бекки на качелях, а она кричала ему: «Выше! Выше! Выше!» Выходил из магазина с пакетом молока в руках, а с горы уже катился грузовик – прямо на него. Бекки спала и видела сны, а Ясноглазый лежал и слушал её дыхание и шум ночного города и всю ночь был настороже: он был уверен, что где-то таится неведомая опасность, и хотел встретить её во всеоружии.

Рано утром они выскользнули на улицу, оставив одеяло в своём логове, и пошли к реке. Там летали гуси, плескались утки, расхаживали две-три цапли. Ясноглазый сел и стал их внимательно рассматривать, а когда Бекки позвала его, не пожелал уходить.

– Мы вернёмся, Ясноглазый, – пообещала ему Бекки. – Я замёрзла. Мне надо размяться, иначе совсем закоченею.

И они зашагали вдоль реки, пока не очутились в парке с деревьями и прудами. Там были качели и горки, пищали, смеялись и играли дети. Некоторое время Ясноглазый с удовольствием наблюдал за ними, слушал их радостный визг, прядая ушами. Но соблазн был непреодолим. Он побежал к детям, заскакал по детской площадке, весело тявкая. Бекки позвала его, но поздно. Кое-кто из детей, перепугавшись, с плачем кинулся к матери.

– Он их не тронет! – втолковывала им Бекки. – Честно не тронет! Он добрый!

Но одна мама набросилась на неё.

– Зачем ты его сюда привела?! – кричала она. – Не смей отпускать собаку, а то полицию позову!

– Нельзя выгуливать собак без поводка! – сказала другая мама. – И намордник ему надень!

– Не нужен ему поводок! – сказала Бекки. – И намордник тоже. Он просто играет, вот и всё!

Тут с полдесятка рассвирепевших мам стали кричать на неё и на Ясноглазого, который понуро стоял в полной растерянности. Потом он повернулся и побежал к Бекки. И они ушли из парка, провожаемые шквалом оскорблений.