Анастасия Перфильева - Помпа

— Нехай сгорит. Мы не куркули какие-нибудь!

— Маша, зови Клашу, волоките к плетню лейки, вёдра, хоть бочки — поите ваши перчики сколько влезет. И помидоры. Огурцы желтеют? Пётр велел, чтобы под каждую плеть не меньше ведра лили! Воду подведём. Понятно?

— Юлька, огурцы ведь каждый день поливать треба. Как тогда ваши останутся? Ты же ещё и сад хотела?

— Ничего. Наши напились. А сад обождёт, успеет.

— Бежим, Кланя, вёдра готовить. Спасибочко!

— Добрый день, бабушка Авдотья! Зачем вы опять на криничку с бутылкой идёте? У нас шланг длинный, метров сто. Мы с Шуркой сейчас к вашему огороду подтянем, лейте себе сколько угодно!

— Асеньки?

— Лейте, говорю, хоть в огород, хоть в сад. Под вишни, под абрикосы. Они ведь тоже поливные! До тех пор, пока сами не скажете: «Хватит, довольно».

— Ну, дай вам бог доброго здоровья! Бутылём и верно много не натаскаешься. Ты мне шумни, когда воду брать можно…

— Я шумну, шумну. Только в полдень нельзя поливать. Землю сильно стягивает. Я ближе к закату шумну. И завтра утром пораньше, хоть на рассвете. Мне только следить надо, чтобы пом… насос не перегревался!

И так далее, и тому подобное… Всё любезнее, всё приветливее ворковала Юлька с соседями. Словно подменили её за одну короткую, но трудную ночь в лучшую сторону.

Только не пришлось ей, к сожалению, как искренне хотелось, долго выполнять обещанное — подтягивать бабушке Авдотье или Верке свой шланг. Не прошло и суток, как приключилась с Юлькой одна, скорее смешная, чем грустная, история.

Она начала чесаться…

Вас когда-нибудь кусали северные комары?

В Крыму комаров нет, в районе Изюмовки, к великому счастью, не водятся и южные вредоносные москиты. Но Юлька примерно с половины дня вдруг почувствовала нестерпимый, болезненный и растущий зуд на своих оголённых, загоревших не хуже, чем у коренной жительницы, плечах.

Зуд с чудовищной быстротой распространялся по всему телу. Появились подозрительные пятна-пупыри. Ярко-красные. Шурец, с большой охотой таскавший по распоряжению Юльки шланг из своего сада к соседским плетням, прибежал за очередным распоряжением и ахнул:

— Уй ты! Чего это ты как помидор стала? И прыщами пошла!

— Я? Прыщами?

Юлька моментально выключила помпу и понеслась наверх в дом, к зеркалу.

О, горе! О позор!

В зеркале отразилась багровая, но не от жары, пухнущая на глазах, покрытая бело-красными волдырями физиономия. Волдыри чесались жестоко. Юлька в страхе ждала. Шея чесалась тоже, и с невероятной быстротой на ней стали выступать окаянные волдыри. А потом зачесалось, мучительно зазудело всюду: на спине, на плечах, не говоря о руках и ногах. Лицо и тело на глазах делались безобразными, отталкивающими… От страха и расстройства, стоя перед зеркалом, Юлька слабо застонала.

— Ты о чём опять? — как всегда бесшумно появляясь в комнате, спросила баба Катя.

— Баба Катя, — Юлькин ответ звучал невнятно, как у тяжело больной, — мне кажется… я боюсь… У меня, наверно, высокая температура! Баба Катя, а вдруг я навсегда останусь такой? Я заболела?. Я умираю?

Вылетело же именно это слово! Ещё недавно Юлька сама, без притворства, готова была утопиться. А сейчас испугалась, что так и останется прыщавой уродиной…

— Кажи-ко! Сюда поди. — Баба Катя села у окна, Юльку поставила перед собой, стала поворачивать осматривать.

— Горишь?

— Горю. У меня, наверно, температура больше сорока, — шептала Юлька. — Пусть Шурец сам… для соседей помпу включает… Я не могу… И чешется безумно…

— Да уж куда тебе. Ляжь в постелю, разденься. Ах ты беда!.. — И тихо в Юлькино пылающее ухо: — Купанье ночное кому же на пользу? То-то и оно…

Баба Катя так же бесшумно вышла. Юлька доплелась, допятилась до кровати, откинула простыню, охая и стеная, влезла под неё и разметалась, готовясь к худшему.

Волдыри росли, жгли, горели и кусались.

Оставим на время Юльку с её волдырями в покое. Надоела, признаться. И обратимся к Гале, вернёмся назад.

Почему же Галюха повела себя с отыскавшейся сестрой так странно, почти враждебно, но и смущённо? О чём думала, что переживала в глубине своего горячего, чуткого и сдержанного сердца?

Что оно было горячим — за это можно поручиться. Чутким — тоже. А сдержанным оно было потому, что Галка всё время была занята делом, не то что Юлька-зазнайка. Разным делом, без которого в деревне не проживёшь: работой, хозяйством, бесконечными заботами по дому… Шутка ли — и хату вымой, и двор вымети, кабанчику поесть снеси, гусей выгони да ещё травы им, зобастым, нарви. А тут куры квохчут, и огород полоть надо. Сорняку ведь засуха нипочём!