Александр Власов - Грозовыми тропами

— Все! — согласился он и, взяв в охапку трех делегатов, поволок их к выходу, приговаривая: — Все! Все!.. Идите!

Выпроводив их, он вернулся к столу.

— Кто был с тобой у плота?

— Никого не было!

— Хорошо. Спросим по-другому, — милиционер загнул один палец, — Валентин Губарев был?

— Не скажу! — упрямо заявил Сенька.

Милиционер загнул второй палец.

— Антик Дымбаев был?

— Не скажу!

— Борис Граббэ был?

— Не скажу!

— Отец Губарева был?

— Не был! — выпалил Сенька. — Врать ни на кого не буду!

— Вот теперь, пожалуй, все, — сказал милиционер. — Так кто же предложил подстроить эту шуточку?

— Я!

— Нет! — возразил милиционер. — Ты подпилил проволоку. А кто первый сказал, что надо бы подшутить?

Сенька плотно сжал губы. Милиционер посмотрел на часы.

— Хорошо. Спросим по-другому: ты обедал?

— Нет! — буркнул Сенька.

— А у нас в милиции как раз обед… Пойдем! Пообедаем, посидим, подумаем…

Он свернул в узел разложенную на столе одежду и, пропустив Сеньку вперед, открыл дверь.

Вокруг крыльца толпа мальчишек и девчонок. Здесь собрались все «Красные пчелы».

Сенька с милиционером молча остановились на крыльце. «Красные пчелы» тоже молчали.

— Куда вы его? — тихо спросил Колька.

— Обедать! — за милиционера ответил Сенька и криво усмехнулся.

— Не пустим! — категорически заявила Верка Дадонова.

Милиционер добродушно улыбнулся.

— Я все-таки — милиция.

— Милиция у нас народная! — возразила девочка. — А мы и есть народ!

— Уважаемый народ! — сказал милиционер. — Мы с Сеней еще не до конца поверили друг другу.

Верка и Колька вскочили на крыльцо.

— Кто его лучше знает? — спросила Верка.

— Вы или мы? — подхватил Колька.

Милиционер нагнулся к ним, внимательно всмотрелся в их лица.

— Вы.

— Вот мы вам и говорим! — горячо воскликнул Колька. — Сдурить Сенька может, а нарочно навредить — нет!

Милиционер подумал, взял Сеньку за плечо, указал рукой на толпу мальчишек и девчонок.

— Не мне! Им ответь! Ты ничего про котел не знал?

— Ничего! — твердо сказал Сенька.

— Вы верите ему? — спросил милиционер.

— Верим! — закричали «Красные пчелы».

За столиком в кафе «Баядерка» старший Губарев, Антик и его мать, еще молодая красивая женщина, с тонкими злыми губами и холодными глазами. Сын и мать расстроены. Невесел и старший Губарев.

На эстраде маленький музыкант устало ведет свой нескончаемый концерт.

— Какой город был! — говорит Губарев. — Какие люди!.. И все меньше их… А теперь и вы!.. Не понимаю: вам-то зачем покидать нас?

— Нам здесь больше делать нечего, — ответила мать Антика.

— Уедете, а супруг возьмет и вернется собственной персоной!

— Нет! — твердо сказала Дымбаева. — Уже не вернется.

В кафе заглянул газетчик — старый однорукий инвалид в солдатской шинели, прошел вдоль столиков.

— Свежие газеты!.. Свежие газеты!

Маленький музыкант встал из-за пианино, размял пальцы, порылся в карманах и достал мелочь. Газетчик, не спрашивая, протянул ему три разные газеты. Мальчонка положил их на пюпитр и взялся за скрипку.

Из дверей, ведущих в жилую часть, вышел Борька. Увидев Дымбаеву, поспешил к их столику.

— Мама просит вас зайти к ней. Она нездорова, но очень хочет попрощаться с вами.

Дымбаева встала.

— Хорошо, зайду.

Борька сел на ее место.

Плакала скрипка. Маленький музыкант опять зачитался и забыл, что нельзя расстраивать гостей печальными мелодиями.

Губарев шумно вздохнул.

— Тяжкие времена! Очень тяжкие!.. Улетать из родного гнездышка!.. А ведь и нам предстоит это же!

Антик и Борька вопросительно взглянули на Губарева.

— Не понимаете? — удивился тот. — Мост отремонтируют, кому мой паром нужен будет?.. Сожгу я его, и двинемся мы с Валькой куда-нибудь подальше!

— Как сожжете? — спросил Борька.

— Оболью керосином и сожгу!.. Губаревы не из тех, кто свое добро чужим оставляют!

— Не сожжете! — возразил Антик. — Он железный!

— Тебе папа никогда не рассказывал, как горят металлические цистерны с нефтью?

— За это под суд попасть можно! — сказал Борька.

— За свой-то паром?

Антик усмехнулся.

— За паром тоже.

— А ведь верно! — сдался Губарев. — Такое уж время! За свое засудить могут!.. Лучше погрузимся мы с Валькой на паром и поплывем куда глаза глядят! И пусть тут хоть пять мостов строят!

Губарев налил Антику соку, себе пива и задумчиво произнес, возражая сам себе:

— Пять, конечно, не построят… А второй — обязательно! Железнодорожный, специально для завода… Вырастешь, приедешь как-нибудь в родной город, а тут цехов десятка три! И даже старики забудут, что это бывший дымбаевский завод!