Тудор Аргези - Из книги игрушек

— Ты же не сможешь один вести паровоз, — убеждаем мы сына, — у тебя только две руки. Пусть Мицура управляет дымом, а ты — гудком.

Баруцу тоже больше по душе гудок, он согласен сидеть на куче угля и издалека приказывать паровозу гудеть.

Поезд набирает ход. Прислушайтесь только: «Пуф-пуф… Пуф-пуф!» Баруцу визжит от восторга, Мицура приплясывает от радости.

Мы всё обговорили и, чтобы ещё больше порадовать ребят, ставим в паровоз холодный сифон. При желании дети смогут пить газированную воду. А чтобы поезд выглядел красивее, мы ставим сифон наверх, рядом с трубой паровоза.

Теперь мы только ждём, когда будет готов вокзал…

Папе надо на два дня уехать в город Северин, что на той стороне реки Олт, и он просит Мицуру дать ему чемодан. Мицуре всего четыре с половиной года, но она обладательница несметных сокровищ. У неё есть куклы, вилка, нож, ложка. Всё это лежит в обитой атласом шкатулке с застёжками и пряжками. У Мицуры имеется также маленький дамский зонтик, жёлтый, как мякоть банана. На зонтике вытканы золотыми нитками три цветка. Есть у неё ещё и сумочка, а в сумочке — зеркальце, целлулоидный арапчонок, носовой платок, две пуговицы, пробка, монета, спичка и иголка. Но это далеко не всё. У Мицуры куча вещей для всяких выдуманных зверюшек: утюг, чтобы как следует разгладить воротнички воробьям и носочки кузнечикам; стулья для крохотных белок, которые гораздо меньше тех, что живут в лесу; и другое добро из бесконечно длинной сказки, населённой крошечными существами, нежными и призрачными, как всякая выдумка. Но самое ценное из всех сокровищ — чемодан, который постоянно переезжает из комнаты в комнату, словно с одного вокзала на другой.

— Носильщик! — зовёт Мицура, и перед ней возникает Баруцу, коренастый и плечистый, с мускулистыми, как у отца, руками. Он хватает чемодан и, пыхтя, перетаскивает его с дивана на стул, сдавая «багаж на город Брашов»…

Дважды в день Мицура приезжает на одну и ту же станцию, расположенную в одной из комнат родного дома, чтобы встретиться с дядей Сесисом и тётей Аней.

— Да уймитесь вы наконец, сорванцы! — сердится папа, теряя терпение. — Не мешайте мне писать…

Баруцу доверчиво таращится на отца и обещает:

— Не буду больше шуметь, только отнесу чемодан на вокзал и приду. Мицура едет в Брашов. А потом я поеду.

Папе пришлось долго уговаривать дочь, пока она согласилась одолжить ему чемодан. Туда как раз умещаются два носовых платка, пара носков, рубаха, несколько воротничков, безопасная бритва, полотенце и два флакона с одеколоном. Но Мицура что-то прячет в своём чемодане и, чтобы не выдать тайны, заодно припрятала и ключик. Папа обязался привезти дочери полную корзину клубники, букет пионов и ромашки, кроме того, вернуть чемодан в целости и сохранности. Но, взяв чемодан, он опять забыл про ключик. Мицура показала его папе издали и отдала только после того, как папа вдобавок пообещал ей коробку конфет. Просто папе некуда было деться, и он был вынужден подчиниться силе.

Когда ключик повернулся в замке, Мицура уткнулась лицом в ладошки, покраснела и сконфуженно засмеялась, а когда чемодан открылся, поднесла палец к губам:

— Тсс… он спит, папочка…

И правда, на дне чемодана, укутанный в газету, лежал белый плюшевый медвежонок, которому на фабрике почему-то сделали косые глаза.

Мицура не позволила папе вынуть Мишку из чемодана, и папа тащил его в Северин и обратно вместе с бельём и прочими вещами…

Наш двор — надёжное убежище для всех животных, которых многие люди обижают, выбрасывают на улицу, нещадно колотят и морят голодом. Каким-то образом нас находят все собаки и кошки, оставшиеся без крова, но ни разу через наш забор не перелезла в поисках убежища лошадь или свинья, корова, овца или коза. Быть может, в благодарность за дружелюбный приём они бы нам тоже что-нибудь дали — капельку молока, кусок сала, клубок шерсти — или помогли вспахать землю.

Вот появляются три кошки, одна пёстрая, как картина Лукьяна [1] Лукьян Ште́фан (1868–1916) — выдающийся румынский художник. По техническим причинам разрядка заменена болдом ( Прим. верстальщика ) , другая белая, словно гипсовая статуя, третья — серая. Природа одарила каждую по-своему. Одну украшает пятнышко на глазу и пробор, разделяющий лоб на две равные половинки; вторая словно вся заляпана краской, жёлтой и красной; третья, дымчатая в белых чулочках, как только позовёшь: «Кис, кис!» — подходит и грациозно переворачивается на спину. Как-то к нам приплёлся несчастный котёнок, за ним тащилась верёвочка, привязанная к облезлому хвосту. Вскоре котёнок выправился, раздобрел, стал красивый и гладкий.